ГЛАВА 3

БОРЬБА ЭСТОНСКОГО НАРОДА И ЕГО COCEДEЙ ПРОТИВ НЕМЕЦКОЙ, ДАТСKOЙ И ШВЕДСKOЙ ФЕОДАЛЬНО-КАТОЛИЧЕСКОЙ АГРЕССИИ В ПEPBOЙ ПОЛОВИНЕ XIII BEKA

§ 1. ВТОРЖЕНИЕ НЕМЕЦКИХ ЗАХВАТЧИКОВ В ВОСТОЧНУЮ ПРИБАЛТИКУ

Агрессии против прибалтийских земель под флагом «крестовых походов». Уже начиная с VIII века немецкие феодалы пытались подчинить себе западнославянские племена, населявшие бассейны рек Эльбы и Одера. В XII веке немецким феодалам и купцам удалось продвинуться до южного побережья Балтийского моря.

Этот «Drang nach Osten» («натиск на восток») осуществлялся путем грабительского захвата чужих земель, порабощения покоренных народов и массового их истребления огнем и мечом. Свои злодеяния захватчики совершали под флагом распространения христианства, с благословения папы Римского.

Немецкие захватчики продвигались вперед не только по суше — до территории Польши и Литвы, — но и по торговым путям через Балтийское море.

Через Прибалтику в течение многих веков шла оживленная торговля между Востоком и Западом. В середине XII века, когда захватчики вышли на южное побережье Балтийского моря, немецкие купцы захватили руководящие позиции и заморскую торговлю в находившихся там славянских городах — Любеке и др. Они обосновались теперь на острове Готланд (в городе Висби), вели торговлю с приезжими русскими купцами или сами ездили торговать в Новгород и другие русские города. Затем немецкие купцы устремились к устью реки Даугавы, пытаясь закрепиться и в этом важном в торговом отношении районе. Эти действия купцов подготовляли почву для вторжения немецких феодалов.

Прибалтийские земли, простиравшиеся от реки Вислы до Финского залива и населенные раздробленными и относительно слабыми народами — пруссами, литовцами, куршами, земгалами, латгалами, ливами и эстонцами, представляли для немецких феодалов и купцов заманчивую добычу. Свою кровавую агрессию немецкие завоеватели осуществляли под флагом крестовых походов.

Планы насильственного обращения в христианство народов Прибалтики все более привлекали внимание главы воинствующей католической церкви — папы Римского. Покорение этих народов означало для него дальнейшее увеличение числа данников и создание новых церковно-феодальных владений. К Прибалтике папы Римские проявляли особый интерес еще и потому, что рассматривали эту территорию как удобный плацдарм для наступления на Русь: они помышляли об уничтожении независимости русской церкви и покорении русского народа. С вторжением немецких крестоносцев в Прибалтику эта территория превратилась в очаг всевозможных происков, направленных против Руси.

Наиболее подробное описание немецкого вторжения в земли ливов, эстонцев и латышей за период до 1227 года содержится в написанной на латинском языке «Хронике Ливонии». Автором ее был, по всей вероятности, священник одного из латышских приходов, находившийся здесь с 1208 года и известный под именем Генриха Латышского. Автор хроники — идеолог немецких захватчиков-крестоносцев. Особенно усердно он стремился оправдать кровавые злодеяния и обосновать политические устремления епископа Альберта. Хроника дышит ненавистью к «язычникам» и русским, боровшимся против завоевателей, вместе с тем она отражает страх завоевателей перед ними. При критическом подходе она может быть использована как наиболее важный исторический источник по этому периоду истории Прибалтики.

В новгородских и псковских летописях мы находим также ценные сведения о героической борьбе русского народа и народов Прибалтики против захватчиков-феодалов.

Покорение ливов. Около 1180 года на немецком купеческом корабле в устье реки Даугавы прибыл гольштинский монах Мейнгард. Эти места были населены ливами и входили в княжество Полоцкое. Мейнгард приступил к созданию в низовьях Даугавы опорного пункта для покорения ливов. В 1184 году в Икшкиле была построена деревянная церковь, а в последующие годы каменный укрепленный замок. Мейнгарда бременский архиепископ возвел в сан епископа.

Ливы оказали упорное сопротивление, не давая превратить себя в данников церкви. Мейнгард обратился за помощью к Римскому пaпe, который в 1193 году объявил крестовый поход против ливов. Первый крестовый поход провалился. Только преемнику Мейнгарда Бертольду удалось силами крестоносцев летом 1198 года победить ливов, хотя сам он был убит в кровопролитном сражении. Однако как только крестоносцы оставили эту местность, ливы сбросили с себя иго христианства.

В 1199 году бременский архиепископ посвятил в епископы Ливонии своего родственника Альберта. С этого времени в течение тридцати лет Альберт являлся непосредственным организатором жестокого подавления ливов, эстонцев и латышей.

В своих действиях Альберт пользовался полной поддержкой папы, который призывал рыцарей и других «христиан» к «крестовому походу». Немецкие купцы предоставляли для осуществления захватов деньги и корабли, а также принимали в них непосредственное участие с оружием в руках. Погоня за легкой наживой и приключениями, обещанное церковью отпущение грехов и искупление преступниками своей вины привлекали в ряды крестоносцев значительное число разного рода авантюристов. Весной 1200 года Альберт с большим количеством крестоносцев на 23 кораблях прибыл к устью Даугавы. Развернулась ожесточенная борьба захватчиков против местного населения с целью его покорения.

Альберт понимал, что силами крестоносцев, которые прибывают весной, а осенью отправляются обратно с награбленной добычей, ему не удастся полностью покорить страну. Он приступил поэтому к созданию на месте прочного опорного пункта постоянного войска. В качестве опорного пункта Альберт в 1201 году избрал расположенное близ устья Даугавы селение, носившее название Рига, и здесь соорудил значительные укрепления. Чтобы иметь в Ливонии постоянное войско, Альберт раздавал часть завоеванных земель немецким светским крестоносцам, преимущественно рыцарям, в лен. Ленник, или вассал получал право собирать со своих крестьян подати, зато, в случае надобности, обязан был являться на войну в сопровождении определенного количества своих людей. В 1202 году в Ливонии был основан новый духовный рыцарский орден, состоявший из неженатых профессиональных вояк. Его стали называть Орденом меченосцев (по изображению меча и креста на гербе и рыцарском плаще). Во главе Ордена стоял магистр. Значение Ордена как военной силы быстро возрастало. В 1207 году между Орденом и епископом было заключено соглашение, по которому из захваченных земель одну треть получал Орден, а две трети — епископ.

С 1203 года в активную борьбу против немецких захватчиков вступил полоцкий князь, во владения которого входили расположенные на Даугаве земли ливов и латышей. До вторжения захватчиков полоцкий князь собирал с этих земель дань. Епископ же и Орден обложили население во много раз более обременительными податями и стали насильно обращать ливов и латышей в христианство. Поэтому ливы и латыши вместе с русскими повели борьбу против немецких захватчиков. Полоцкий князь со своим войском неоднократно предпринимал осаду немецких крепостей. В борьбе с захватчиками особенно отличился зависимый от Полоцка кокнесский князь Вячко. Однако он не мог долго противостоять превосходящим силам противника; в 1208 году он сжег свой замок и ушел с дружиной на Русь.

Литовцы также вели борьбу с захватчиками, но в то же время не прекращали набегов на Полоцкое княжество и другие соседние земли. Литовские феодалы, земли которых вначале не были затронуты немецким вторжением, не видели еще необходимости объединения сил против угрожавшей стране опасности.

Немецкие захватчики воспользовались раздробленностью прибалтийских народов. Чтобы ослабить сопротивление местного населения, захватчики стремились разъединить отдельные народности и посеять распри между ними. Всевозможными обещаниями епископ Альберт и Орден старались привлечь на свою сторону местную феодализирующуюся верхушку с тем, чтобы использовать ее в деле порабощения народных масс и для военных набегов на другие народности. Так, например, немцам удалось привлечь на свою сторону старейшину ливов Kayпo из Турайды, а также заключить союз с латгальскими старейшинами из Талавы — Русином, Талибальдом и другими. Эти феодалы надеялись таким путем усилить свою власть над соплеменниками и нажиться на ограблении соседних земель. Грозя карами, захватчики стали требовать, чтобы новокрещенные также участвовали в их военных походах. Все это увеличивало силы завоевателей, и они упорно продвигались вперед.

К 1208 году захватчикам удалось покорить ливов и латгалов, живших в районе рек Даугавы и Гауя.

По имени ливов, которые стали первой жертвой немецкого вторжения в Восточную Прибалтику, вся завоеванная территория стала называться Ливонией (по-латыни Livonia, по-немецки Livland). Это название распространилось на все населенные латышами и эстонцами земли, захваченные немецкими и датскими феодалами. Им пользовались в качестве общего названия этих земель вплоть до XVI века, а как пережиток оно бытовало до начала XVIII века. В то же время, особенно для захваченной датчанами северной Эстонии, употреблялось название Эстония (по-латыни Estonia, по-немецки Estland). Западные народы уже издавна пользовались этим названием для обозначения территории, населенной эстонцами.

§ 2. НАЧАЛО БОРЬБЫ ЭСТОНЦЕВ С ЗАХВАТЧИКАМИ (1206—1212). ПEРЕМИРИЕ В TУPAЙДE

Вторжение захватчиков в южную Эстонию. Сражение на реке Юмера. Уже с 1160-x годов западные феодалы неоднократно пытались подчинить ceбe эстонцев под предлогом распространения среди них христианства. В 1172 году пaпa Римский призвал скандинавских феодалов к крестовому походу против эстонцев. Однако поход немецких и шведских феодалов в Bиpyмaa в 1193 году потерпел крах. Следующая серьезно подготовленная операция была предпринята в 1206 году датчанами. Они высадились большими силами на острове Сааремаа и начали строить здесь крепость. Но закрепиться им не удалось. Захватчики были не в силах завоевать Эстонию с моря.

После покорения ливов положение изменилось. К 1208 году крестоносцы в своих завоеваниях достигли с юга территории, населенной эстонцами. Продвижение крестоносцев вдоль реки Даугавы было приостановлено русскими, поэтому рыцари повернули на север, надеясь добиться здесь легкой победы. Немецкие купцы также были заинтересованы в захвате русских земель, поскольку в то время торговый путь из Риги на Псков и Новгород шел через юго-восточную Эстонию. Немецкие купцы столкнулись тут с эстонцами из земли Уганди. Но так как земля эта платила дань новгородским князьям, крестоносцы не посмели открыто напасть здесь на эстонцев, опасаясь войны с Новгородом. Чтобы создать повод для покорения жителей Уганди, крестоносцы выдвинули требование «возмещения ущерба», якобы причинённого немецким купцам. Кроме того, епископ и Орден восстановили против эстонцев латгальских старейшин из Талава. Жители Уганди отказались выполнить произвольные требования захватчиков.

Ранней осенью 1208 года неприятель с многочисленным войском вторгся в Уганди, опустошил окрестности Отепя, сжег городище, истребил множество мужчин, а женщин и детей увел в плен. Вскоре эстонцы из Уганди в союзе с жителями земли Сакала нанесли врагу ответный удар. Захватчики воспользовались этим как поводом для кровавого нашествия и на землю Сакала. После этого они заключили с эстонцами перемирие на один год, по истечении которого Орден совершил новый опустошительный набег на Уганди.

Городище Отепя.

В 1210 году борьба прибалтийских народов с захватчиками развернулась с еще большей силой. В морском сражении между куршами и епископом последний потерпел поражение. Затем курши, призвав на помощь русских, литовцев, ливов, земгалов и эстонцев, попытались овладеть Ригой. Но между союзниками не было достаточного единства и наступление на Ригу окончилось неудачей. Литовцы, в свою очередь, осадили Кокнесе. Эстонцы тоже перешли в наступление. Они сделали в 1210 году попытку овладеть замком в Цесисе (Венден), который с 1207 года служил опорным пунктом Ордена. Эстонцы соорудили из выкорчеванных деревьев осадную башню и пытались уничтожить замок огнем. На третий день боя, когда положение осажденных стало уже критическим, эстонцы узнали, что к замку приближаются войска старейшины Kayпo и рыцари из Риги. Они решили дать врагу бой на реке Юмера (приток реки Гауя). Боевые порядки эстонского ополчение были расположены в лесу, неподалеку от реки. Приближающийся враг, полагавший, что эстонцы отступают, был неожиданно атакован ими. Развернулось кровопролитное сражение, в котором рыцари Ордена были разбиты. Вспомогательное войско, состоявшее из насильно согнанных пеших ливов и латышей, обратилось в бегство. Немцы пытались отступить в боевом порядке, но были рассеяны эстонской конницей, истреблены частью взяты в плен.

Воинам земель Уганди и Сакала было ясно, что борьба с жестоким врагом еще не закончена. Они решили вовлечь в борьбу с захватчиками и другие мааконды, разослали по всем землям гонцов, призывая начать большой совместный поход, «заклиная и уговаривая, чтобы единым сердцем и единодушно стали все против рода христианского», как пишет Генрих Латышский.

Немцы, опасаясь объединения сил местных народов, особенно же их союза с русскими, заключили мир с князем полоцким, признав за ним право собирать дань с ливов, живших по реке Даугава. Немцы пытались привлечь на свою сторону также псковских купцов и бояр, которые были заинтересованы в торговле с немцами. Епископу Альберту через своего брата удалось даже породниться с псковским князем Владимиром и удержать его на время от выступления против немцев. За политику, ущемляющую интересы Руси, Владимир был временно изгнан из Пскова.

Политика Новгорода в восточной Эстонии первоначально сводилась к мерам подтверждения своей власти (военные походы и сбор дани в 1209 и 1210 гг.). Чтобы создать политические трудности на пути продвижения немецких феодалов, избравших в качестве предлога необходимость обращения язычников в христианскую веру, русская княжеская власть также стала крестить население в тех местах, где она собирала дань (Уганди, Талава).

Такая политика русских князей и бояр на первом этапе войны не давала возможности создать военно-политическое сотрудничество между эстонскими землями, с одной стороны, и Новгородом и Псковом, с другой.

Героическая оборона Вильянди. Перемирие в Турайде. В 1211 году борьба эстонцев с захватчиками развернулась с еще большей силой.

Ранней весной 1211 года крупные военные силы захватчиков вторглись в землю Сакала, разорили ее и пытались овладеть крепостью Вильянди. Первая попытка немцев прорваться в крепость была отбита; в руках эстонцев осталось много немецкого вооружения. Чтобы вынудить эстонцев к сдаче, завоеватели стали на глазах у осажденных истязать и убивать пленных, захваченных при опустошении окрестной местности. Но это не сломило волю осажденных к сопротивлению. Они сражались с большой отвагой и умением, отбивали в кровопролитных схватках все атаки, заделывали бреши в стенах крепости и тушили пожары. Лишь на шестой день осады, когда в крепости насчитывалось уже много раненых и иссякли запасы воды, осажденные согласились на мирные переговоры. В крепость были впущены только священники.

Героическая оборона Вильянди показала захватчикам силу сакаласцев и одновременно подняла на борьбу и других эстонцев. Рижские и немецкие купцы были так напуганы, что весной не предприняли своих обычных торговых поездок.

Сакаласцы вскоре отказались признать навязанный им мир. Когда Орден вместе с Каупо совершил после этого разбойничий набег на землю сакаласцев, последние под предводительством своих старейшин Лембиту и Мээме нанесли разбойникам серьезный ответный удар. Ополчение эстонцев из Уганди и Ляэнемаа также перешло в наступление. «Одно войско следовало за другим; одни уходили, другие приходили, не давая ливам покоя ни днем ни ночью», — так повествует об этом «Хроника Ливонии». Сааремасцы также начали активно поддерживать южных эстонцев в их борьбе, появляясь на своих судах под Ригой и на реке Гауя.

Летом 1211 года был совершен крупный объединенный поход против замка Kayпo в Турайде, в котором участвовало ополчение из Ляэнемаа и Рявала, а также флот сааремасцев. Этот комбинированный удар ополчения и флота был хорошо подготовлен. Уничтожение замка Каупо должно было явиться первым шагом на пути осуществления общего военного плана, направленного против Риги. Но неприятель успел прислать в помощь Каупо вновь прибывшие из Германии войска, вследствие чего объединенный поход эстонцев окончился неудачей. Эстонцы понесли большие потери. Весь их флот попал в руки врага.

Воспользовавшись неудачей эстонцев под Турайдой, захватчики совершили ряд новых разбойничьих набегов на Сакала, Уганди, Нурмекунд, Вайга и Ярва. Наиболее крупный набег был предпринят в начале 1212 года на восточную и центральную Эстонию.

Наступление немецких феодалов на эстонские земли (мааконды) ущемляло интересы псковских и новгородских князей и бояр. Когда в начале 1212 года были получены вести о новом крупном вторжении врага, новгородские и псковские войска двинулись в центральную Эстонию. Однако крестоносцы еще до прибытия русского войска поспешно отступили. После этого русские князья и бояре предприняли поход в Харьюмаа, осадили крепость Варбола и вынудили местных жителей уплатить дань.

Опустошительные набеги и свирепствовавшая зимой 1211—1212 гг. эпидемия ослабили силы эстонцев, ливов и латышей. Среди покоренных ливов и латышей усилилась тяга к миру, и их послы заключили с эстонцами перемирие. Весной 1212 года епископ и Орден также были вынуждены пойти на это и заключить с эстонцами в Турайде перемирие на три года. Эстонцам была крайне необходима эта передышка, чтобы укрепить страну и накопить силы для продолжения борьбы. Но и немцы использовали это время для закрепления своих завоевании. Кроме того, перемирие дало им возможность осенью 1212 года подавить восстание латгалов и ливов.

§ 3. ОСВОБОДИТЕЛЬHAЯ БОРЬБА ЭСТОНСКОГО НАРОДА ПРОТИВ НЕМЕЦКИХ, ДАТСКИХ И ШВЕДСКИХ ЗАВОЕВАТЕЛEЙ В 1215—1222 ГОДАХ. ЭCTOHCKO-PУCCКИЙ BOEННЫЙ СОЮЗ

Вторжение немецких захватчиков в западную и северную Эстонию. Еще до истечения срока перемирия орденские и епископские войска в начале 1215 года совершили опустошительный набег на северную Ляэнемаа, безжалостно истребляя на своем пути все живое. По данным «Хроники Ливонии», резня продолжалась три дня, пока убийцы не обессилели от усталости. Следующий набег был предпринят против замка Лыхавере, старейшина которого Лембиту уже ранее играл выдающуюся роль в борьбе с захватчиками. Осажденные храбро оборонялись против крупных вражеских сил. После нескольких дней борьбы осаждающим удалось поджечь бревенчатые укрепления на валу. Замок был разграблен, а старейшины увезены в качестве заложников; впоследствии они были обменены на их сыновей.

Весной 1215 года эстонцы нанесли захватчикам ряд ответных ударов. Сааремасцы проникли на своих кораблях в Даугаву, заперли ее устье и атаковали Ригу. Но к этому времени на двух больших кораблях подошли свежие силы крестоносцев, и сааремасцы были вынуждены уйти в море.

В результате опустошительных и кровопролитных набегов захватчикам удалось в 1215-1216 годах подчинить своей власти эстонцев Уганди, Сакала и Соонтага. Но нигде на эстонской земле враг не чувствовал себя в безопасности.

Зимой 1216 года немцы через замерзшие проливы впервые вторглись на остров Сааремаа. Убивая людей и опустошая деревни, они подошли к одному из городищ и осадили его, но caapeмасцы разбили их войско. Опасаясь преследования со стороны сааремаского ополчения, рыцари убегали по льду с такой поспешностью, что многие, обессилев от стремительного бега, валились замертво.

Весной 1216 года эстонцы и находившийся с ними в союзе полоцкий князь Владимир разработали обширный план контрнаступления. Владимир со своими войсками намеревался осадить главный опорный пункт немцев — Ригу, а сааремасцы в то же время должны были закрыть устье Даугавы. Предполагалось также, что эстонцы материковых земель начнут одновременно наступление с севера, с тем чтобы помешать Ордену прийти на помощь Риге. Полоцкий князь собрал большое войско из русских и литовцев. Но в тот момент, когда князь во главе своего войска собирался взойти на корабль, чтобы двинуться на Ригу, его неожиданно постигла смерть. Собранное им войско разошлось по домам. Возможно, что с намеченным контрнаступлением связан и упоминаемый в Псковской летописи поход новгородцев на Ригу в том же году.

Немцам, обосновавшимся в Риге, через лазутчиков стал известен военный план русских и эстонцев. Враги особенно боялись закрытия выхода в море, так как главный опорный пункт захватчиков оказался бы в таком случае отрезанным от своих исходных баз.

Годом раньше сааремасцы, блокировав гавань, показали себя искусными воинами. Чтобы не оказаться отрезанными, немцы поставили в устье Даугавы превращенное в пловучую крепость сторожевое судно с хорошо вооруженным и многочисленным экипажем. Когда сааремасцы узнали об этих приготовлениях, а также о смерти князя полоцкого, они отказались от похода против Риги и вместо этого двинулись по реке Салатси в район озера Буртниеки.

К крестоносцам продолжали прибывать все новые пополнения. Это давало им возможность шаг за шагом продвигаться вперед. Летом 1216 года их войска опустошили и разорили земли Харьюмаа и Рявала. В начале 1217 года они проделали то же самое в Ярвамаа и Вирумаа. Мааконд за маакондом опустошался и выжигался дотла; мужчин убивали, женщин и детей уводили в рабство, огромные стада рогатого скота и табуны лошадей yгoняли с собой, не говоря уже о прочей добыче. Отдельные отряды эстонцев пытались наносить врагу контрудары, но безуспешно, так как сил было мало и действия их не были согласованы.

В 1216 году псковский князь сделал попытку снова подчинить своей власти Уганди, но она окончилась неудачей. Немецкие завоеватели, стремясь закрепить здесь свои позиции, создали в Отепя свой первый на эстонской территории укрепленный опорный пункт. Помимо принятия христианства и уплаты церковной десятины жители Уганди были обязаны строить укрепления и нести воинскую повинность. В начале 1217 г. их малев уже участвовал в набегах епископского и орденского войска как на русскую территорию, так и на Ярвамаа. Таким образом, Уганди стал первым эстонским маакондом, попавшим в такую же зависимость от немецких завоевателей, в какой уже раньше оказались ливы и восточные латыши.

Эстонцы пришли к выводу, что только собственными силами, без сотрудничества со своим восточным соседом — Новгородом, им не удастся остановить натиск «железных рыцарей» и изгнать их из пределов своей земли. В то же время произошли и определенные изменения в западной политике Новгорода и Пскова.

Победа русско-эстонского войска под Отепя в 1217 году. Подчинив своей власти южную Эстонию, немецкие завоеватели создали непосредственную угрозу и для Руси. Войска епископа и Ордена стали совершать на беги на новгородскую землю, убивая и грабя население так же, как они это делали в Эстонии. Новгородские и псковские князья и бояре стали отныне проводить активную политику по отношению к немецким агрессорам.

Борьба против общего врага заложила основу для военного сотрудничества между эстонскими малевами новгородско-псковскими войсками в начале XIII века. Это явилось новым важным этапом в развитии эстонско-русских отношении.

Новгородцы в начале февраля 1217 года собрали большое войско под предводительством посадника Твердислава, к которому присоединились также псковские войска. Перед походом русские разослали гонцов во все концы Эстонии с призывом идти на осаду Отепя и изгнать захватчиков из эстонской земли. «И пришли не только эзельцы и гарионцы (жители Сааремаа и Харьюмаа – прим. изд.), но и жители Сакала, уже давно крещенные, надеясь таким образом сбросить с себя иго тевтонов и крещение», — пишет Генрих Латышский в своей хронике. Замок Отепя был хорошо укреплен. Три недели длилась ожесточенная борьба. Чтобы предотвратить решающий штурм замка, осажденные завязали с русскими переговоры, но в то же время послали гонцов к магистру Ордена и епископу с просьбой о помощи. Магистр Ордена с трехтысячным войском поспешил на выручку осажденным. Воспользовавшись моментом, когда при смене ночных и дневных дозоров дороги остались без охраны, вражеское войско незаметно приблизилось к замку. Магистр Ордена атаковал русские войска, но потерпел тяжелое поражение, причем были убиты многие видные рыцари Ордена и епископские люди; немцы потеряли также 700 лошадей. Спустя три дня осажденные были вынуждены сдаться и просить мира, а затем уйти из Эстонии.

Блестящая победа, одержанная объединенным русско-эстонским войском под Отепя, имела большое значение. Она показала целесообразность и эффективность русско-эстонского военного сотрудничества. Благодаря этой победе немецкие завоеватели не только были вы6иты из Уганди, но и потеряли свою власть над Сакала, Соонтага и Ярва.

Борьба с немецкими захватчиками в 1217 году.

1 – войска эстонцев; 2 – войска русских; 3 – войска немецких захватчиков; 4 – осада и взятие городищ эстонскими и русскими войсками; 5 – граница территории, оккупированной захватчиками к 1216 году.

Но русские и эстонцы понимали, что борьба далеко еще не завершена. Надо было окончательно изгнать немецких захватчиков из прибалтийских земель. В Новгороде и Сакала отказались выслушать епископских послов, прибывших с просьбой о мире, который был нужен епископу для подготовки к продолжению агрессивной войны. Епископ поспешил в Германию за новым подкреплением, чтобы не потерять своих завоеваний. Летом того же года ему удалось направить в Ливонию большое число крестоносцев.

Битва на подступах к Вильянди 21 сентября 1217 года. Эстонцы в свою очередь также начали готовиться к решительному удару. Без действенной поддержки со стороны русских войск нельзя было разбить жестокого врага. Послы эстонцев с богатыми подарками явились в Новгород и просили русских помочь им значительной военной силой. Новгородский князь Святослав обещал собрать большое войско и вместе с другими князьями прийти эстонцам на помощь. Старейшина Сакала Лембиту бросил боевой клич по всем маакондам Эстонии. К началу сентября на северной границе Сакала, у берегов реки Пала (Навести), собрались тысячи воинов из Ляэнемаа, Харьюмаа, Вирумаа, Рявала, Ярвамаа и Сакала.

В Риге через шпионов стало известно об этих широких приготовлениях. Рыцари и епископ начали поспешно стягивать силы, чтобы опередить прибытие русских войск. Это им удалось. Большое неприятельское войско, состоявшее из 3000 отборных воинов, двинулось на Сакала и к вечеру 20 сентября подошло к Вильянди. Лембиту выступил навстречу врагу, и на следующий день войска сошлись вблизи Вильянди. Левый фланг эстонского объединенного ополчения сражался успешно. Пустив в ход копья, эстонцы заставили неприятеля отступить. Каупо был пронзен копьем. На правом фланге, где находились сакаласцы во главе с Лембиту, эстонцы также бились с большой отвагой и наносили врагу тяжелые потери. Но центр не смог устоять против натиска железных рыцарей, сражавшихся верхом на конях, которые, как и сами всадники, были одеты в броню. Когда центр эстонского войска был прорван, нависла угроза нападения с тыла и в конце концов эстонцы были вынуждены отступить. Лембиту пал в бою. Его убийца снял с трупа павшего героя всю одежду, а отрубленную голову Лембиту варвары увезли с собой в Ригу.

Поход русских войск в 1218 году. Хотя неприятелю и удалось нанести эстонцам поражение, захватчики чувствовали себя в Эстонии далеко не уверенно. Сааремасцы неоднократно вторгались на захваченную немцами территорию. В августе 1218 года гонцы русских и сааремасцев объехали эстонские мааконды, сообщая о приходе русских войск и призывая эстонцев собрать ополчение и объединенными силами выступить против немцев. В это время захватчики стянули большое войско для набега на Харьюмаа и Рявала. Когда неприятель находился уже в Вильянди, пришла весть о том, что новгородские и псковские войска прибыли в Уганди. Он был вынужден отказаться от своего плана нападения на северную Эстонию и поспешно повернул назад, надеясь разбить русские войска. Целый день продолжалось кровопролитное сражение на берегу Вяйке-Эмайыги, в результате которого русские вынудили войска рижского епископа и Ордена к отступлению.

Русские войска широким фронтом повели наступление на занятые Орденом и епископом земли и осадили Цесис. В осаде орденского замка вместе с русскими участвовали харьюмасцы, а также эстонцы из других маакондов. В то же время сааремасцы проникли на своих судах в район устья Даугавы. Но взять Цесис все же не удалось. Поступили сведения о нападении литовцев на Псков, русскому войску пришлось спешно возвратиться домой.

Хотя русско-эстонский военный поход, совершенный в конце лета 1218 года, и не был полностью осуществлен по первоначальному замыслу, захватчикам все же были нанесены серьезные удары.

Вторжение датских захватчиков в северную Эстонию. Епископ Альберт убедился, что его войск, состоявших из рыцарей Ордена, вассалов, ежегодно направляемых в Ливонию крестоносцев, и прочих находившихся здесь в его распоряжении сил недостаточно для борьбы с русскими и эстонцами. Поэтому летом 1218 года он обратился к датскому королю Вальдемару II, настойчиво прося его оказать поддержку в покорении Эстонии. Дания в то время была сильным феодальным государством, владения которого простирались до северной Германии и южной Швеции. Еще до того датчане неоднократно совершали разбойничьи набеги на восточное побережье Балтийского моря, в том числе и на Вирумаа и Сааремаа. В завоевании этих земель были заинтересованы не только датские феодалы, но и купцы. Вальдемар надеялся, что, действуя сообща с немецкими завоевателями, он добьется большего успеха, поэтому ответил на просьбу епископа согласием и с благословения папы приступил к подготовке вторжения в Эстонию.

Летом 1219 года Вальдемар II во главе большого войска из датчан, немцев и рюгенских славян совершил набег на Рявала. Датчане высадились на берег в окрестностях Таллина (Линданисе). Высадка крупного вражеского войска застала ряваласцев врасплох. Они, не теряя времени, начали собирать ополчение и на третий день вечером напали на датские лагерь одновременно в пяти пунктах. Главный лагерь был смят, многие датчане убиты, а остальные обращены в бегство. Был убит и назначенный для Эстонии епископ. Но одной части неприятельского войска, которая была расположена в стороне, удалось принять боевой порядок и отбить атаку эстонцев. Захватчики удержали свой плацдарм и стали его поспешно укреплять. После ожесточенной борьбы ряваласцы были покорены.

С крестом и мечом наступали теперь на эстонцев с одной стороны немцы, с другой — датчане. При дележе завоеванных земель между захватчиками происходили постоянные столкновения, страдали же от этого в конечном итоге эстонцы. Немецкие и датские завоеватели ссорились между собой из-за крещения эстонцев, ибо крещение являлось фактически признаком покорения. Датчане крестили заново вирумасцев и ярвамасцев и для их устрашения даже повесили несколько человек из тех, кого крестили немцы. Немецких крестителей датчане начисто ограбили и изгнали из северной Эстонии. Когда епископ Альберт пристроил епископом Эстонии своего брата Германа, Вальдемар II запретил Герману и крестоносцам, завербованным Альбертом, пользоваться Любекской гаванью, находившейся тогда в руках датчан.

Чтобы ослабить сопротивление эстонцев, поработители сеяли среди них семена раздора. Так, немцы подстрекали ярвамасцев против вирумасцев, а датчане — харьюмасцев против ярвамасцев.

Датчане захватили, кроме Рявала, также и Харьюмаа, Вирумаа и Ярвамаа, а немцы — южную часть страны вместе с Ляэнемаа. Таким образом, к 1220 году население всей материковой части Эстонии подпало под иго захватчиков.

Борь6а сааремасцев против шведских и датских завоевателей. Шведские феодалы также решили воспользоваться создавшимся в Эстонии положением, надеясь без особых усилий урвать для себя кусок добычи. Летом 1220 года шведское войско высадилось на западном побережье Эстонии, в Ляэнемаа, и стало силой устанавливать там свою власть, не считаясь с тем, что ляэнемасцы к тому времени были уже покорены немцами. Но как только главные силы шведов вместе с королем покинули страну, под укреплением Лихула в начале августа появился отряд сааремасцев. Сааремасцы подожгли укрепление и разгромили шведский гарнизон. Враг потерял убитыми около 500 человек. В числе убитых были ярл и епископ. Это крупное поражение надолго отбило у шведских захватчиков охоту вмешиваться в борьбу, шедшую в Эстонии. Датчане навязали Ляэнемаа свое господство.

Весной 1221 года сааремасцы сделали попытку уничтожить датский опорный пункт — Таллин. Две недели сааремасцы вместе с северными эстонцами вели осаду укреплений. Все вылазки датчан отбивались с большими для них потерями. Однако когда на море показались четыре больших корабля, сааремасцы, предполагая, что король посылает датчанам подкрепление, сняли осаду. Захватчики, воспользовавшись обстановкой, излили теперь свою злобу на северных эстонцев. Старейшины Рявала, Харьюмаа и Вирумаа были повешены, на население же «наложили двойной или тройной оброк, по сравнению с прежним обычным, и много тяжких повинностей в возмещение». Но все это еще более разожгло ненависть эстонцев к датским захватчикам; как говорится в «Хронике Ливонии», эстонцы «непрестанно готовили против них коварные ухищрения и таили злые замыслы как-нибудь выгнать их из своих пределов».

Осенью 1221 года новгородский князь со своей дружиной, на этот раз в сотрудничестве с литовцами, нанес немецким захватчикам новый удар. Русские войска совершили крупный военный поход через Цесис до Турайды.

Дания уже издавна вынашивала планы завоевания Сааремаа. В 1222 году Вальдемар II снова приступил к осуществлению этого плана. С большим войском он высадился на острове и после кровопролитного сражения принялся спешно возводить мощное каменное укрепление, которое должно было служить базой для окончательного покорения Сааремаа. В ответ на набеги датчан сааремасцы совершили по морю несколько военных походов на датские земли. Завоевание Сааремаа дало бы Дании возможность укрепить свою власть над всей северной Эстонией, где сааремасцы пользовались большим влиянием. Овладев Caapeмаа, датчане получили бы важный стратегический опорный пункт и возможность контролировать торговлю с русскими княжествами, которая велась по реке Даугава и через Эстонию.

Еще в 1220-1221 годах Вальдемар II делал попытки распространить свою власть не только на Эстонию, но и на территорию ливов и латышей вместе с Ригой. Но успешная совместная борьба русских и эстонцев против немецких и датских захватчиков заставила последних прийти к соглашению. Епископ Альберт и магистр Ордена явились на Сааремаа к датскому королю. Здесь в датском военном лагере было заключено соглашение о разделе Эстонии, по которому Сакала и Уганди должны были отойти к Ордену и рижскому епископу, а остальная территория Эстонии – к Дании. Участники соглашения поклялись совместно бороться против русских и «язычников».

§ 4. OCBОБОДИТЕЛЬНАЯ БOPЬБА ЭСТОНСКОГО НАРОДА В СОЮЗЕ С РУССКИМИ ПРОТИВ ЗАХВАТЧИКОВ В 1222—1224 ГОДАХ. ПОКОРЕНИЕ CAAPEMAA

О6щеэстонское восстание. Сааремасцы решили проучить датчан так же, как два года тому назад проучили шведов. На этот раз сааремасцы призвали на помощь ляэнемасцев. В укреплении Варбола они при помощи харьюмасцев ознакомились с применением осадной машины и затем сами построили 17 таких машин. Когда датский король со своими главными силами ушел с острова, сааремасцы осадили построенную датчанами каменную крепость. Пять дней подряд они метали в укрепление большие камни. Датчане принуждены были сдаться, замок же 6ыл уничтожен до основания.

Сааремасцы разослали по всей Эстонии весть об одержанной победе, призывая эстонцев всех маакондов выступить против захватчиков и сбросить с себя их иго. Сааремасцы научили и других строить камнеметательные и прочие осадные машины, а также пользоваться разными другими видами оружия. Центром восстания в северной Эстонии стала Варбола. Сюда собрались сааремасцы, ляэнемасцы и харьюмасцы. Вскоре к восстанию примкнули и вирумасцы. И только сильно укрепленный Таллин остался в руках датчан, несмотря на то, что сааремасцы совместно с северными эстонцами в феврале 1223 года долго осаждали его.

В южной Эстонии центром восстания сделался Вильянди. 29 января 1223 года, в воскресенье, в то время, когда большинство немцев слушало в церкви мессу, сакаласцы взялись за оружие и уничтожили находившихся в замке рыцарей и купцов, а затем вынудили к сдаче и немцев, собравшихся в церкви. Через несколько дней был взят замок Пала (принадлежавший ранее Лембиту) и освобождена Ярвамаа. Старейшины Вильянди немедленно направили послов в Отепя и Тарту, призывая живших там эстонцев последовать их примеру и так же расправиться с немцами. В знак одержанной победы сакаласцы послали им окровавленные мечи, захваченных коней и одежду. Жители Уганди тоже сбросили с себя иго рыцарей и попов. Повсюду проявлялась великая ненависть эстонцев к своим угнетателям. Трупы убитых рыцарей выбрасывали в поле на съедение собакам и хищным птицам. Посланцы из Сакала заявили в Риге, что пока в их стране останется в живых хоть один-единственный мальчик, годовалый или ростом с локоть, — они никогда не примут христианскую веру. Даже своих покойников, похороненных по христианскому обряду, эстонцы выкапывали и сжигали в соответствии со старинным обычаем.

Борьба с немецко-датскими захватчиками в 1222—1224 годах.

Восстание эстонцев против немецкого и датского феодально-католического ига в 1222-1223 гг. явилось кульминационным пунктом освободительной бoрь6ы эстонского народа. Впервые выступали одновременно все эстонские мааконды. По своей мощи н размаху это было самое крупное выступление народных масс не только в XIII веке, но и за всю эпоху феодализма в Эстонии. Насильственное крещение обложение населения повинностями в пользу завоевателей затрагивали всех эстонцев, от старейшин и имущей верхушки до самых широких слоев крестьянства.

Помощь русских восставшим эстонцам. Уже в самом начале восстания эстонцы обратились за помощью к Новгороду и Пскову. Между эстонцами и русскими были заключены договоры о союзе и помощи. В Тарту, Вильянди и других укрепленных пунктах русские разместили свои гарнизоны, с которыми эстонцы делились захваченной у рыцарей и купцов добычей. Укрепления были снабжены камнеметательными машинами. Население усердно обучалось стрельбе из самострелов. Был совершен ряд походов вместе с русскими вспомогательными войсками на занятые немцами ливские и латгальские земли.

Борьба с захватчиками в Прибалтике вступила в решающую фазу. Восстание эстонцев охватило всю страну. Датчанам с большим трудом удалось удержаться только в Таллине, под защитой крепостных стен. Однако в руках немецких захватчиков все еще находилась территория латгалов и ливов, а из Германии прибывали все новые и новые войска. Силы эстонцев в результате долголетних войн были в значительной мере ослаблены. Освободительную борьбу можно было довести до победного конца только в тесном содружестве с русскими. Но как раз в это время (в начале 1223 года) в Крым и половецкие степи вторглись татаро-монголы. Большинство русских князей было занято собиранием сил для отражения этого нашествия. Однако объединенные русско-половецкие войска потерпели весной 1223 года поражение на реке Калке. Это сразу же отразилось и на политическом положении в Прибалтике. Летом того же года немецкие захватчики перешли в наступление.

Старейшина Сакала явились тогда к владимиро-суздальскому великому князю Юрию Всеволодовичу с просьбой направить все силы против немецких и датских захватчиков. Князь, будучи заинтересован в охране политических и торговых интересов Руси в прибалтийских землях, послал в Эстонию своего брата Ярослава Всеволодовича во главе суздальских и новгородских войск, к которым примкнули и псковские войска.

Жители Уганди с великой радостью встретили прибытие русских войск. «И прислали ему (Ярославу) жители Дерпата (Тарту) большие дары, передали в руки короля (Ярослава) братьев-рыцарей и тевтонов, которых держали в плену, коней, баллисты в многое другое, прося помощи против латинян (т. е. католиков-немцев). И поставил король в замке своих людей, чтобы иметь господство в Унгавнии (Уганди) и во всей Эстонии» («Хроника Ливонии»). То же имело место и в Отепя. Ярослав со своими войсками, к которым примкнули и люди из Уганди, направился отсюда дальше, в Сакала, которую немцы успели вновь покорить. Ярослав намеревался повернуть на юг против немцев, но по просьбе сааремаских представителей двинулся на Таллин, чтобы прежде всего освободить северную Эстонию от датчан. К русским войскам примкнули еще сааремасцы, харьюмасцы, вирумасцы и ярвамасцы. Однако Таллин был хорошо укреплен, расположение его давало большие преимущества для обороны, и гарнизон здесь был многочисленный. Осада затянулась, и русские войска были вынуждены уйти, чтобы поспеть домой до осенней распутицы.

Это был самый крупный поход русских войск в Эстонии, но результаты его уже не смогли изменить положения.

Князь Вячко в Эстонии. Героическая о6орона Тарту. В то же самое время рыцари осадили Тарту, опустошая его окрестности, и вторглись в Ярвамаа. Осада Тарту окончилась неудачей. Чтобы усилить оборону Тарту и закрепить здесь свою власть, Новгород прислал князя Вячко с двумястами воинов. Этот храбрый русский князь уже давно прославился своей борьбой против епископа и Ордена в Кокнесе. «И приняли его жители замка (Тарту) с радостью, чтобы стать сильнее в борьбе против тевтонов, и отдали ему подати с окружающих областей» («Хроника Ливонии»). Кроме Уганди Вячко стремился распространить свою власть и на земли Вайга, Вирумаа, Ярвамаа, Сакала. Тарту стал теперь центром борьбы против немецких завоевателей. Из Тарту совершались походы на захваченные врагом земли. Сюда стекалось много воинов из других маакондов Эстонии, в которых восстание было уже подавлено. Неоднократные попытки немцев взять Тарту кончались провалом, их войска несли тяжелые потери. Будучи не в силах овладеть Тарту, они совершили опустошительные набеги на Харьюмаа, Ярвамаа, Вирумаа и другие мааконды.

Весной 1224 года епископ Альберт вернулся из своей очередной поездки для вербовки крестоносцев и привез с собой крупные силы. Он приступил к подготовке решающего наступления на Тарту, являвшегося и главным центром восстания эстонцев и опорным пунктом Новгорода в Эстонии. Чтобы предотвратить возможные распри, захватчики заранее, еще до начала похода, договорились о разделе Эстонии. Рижский епископ Альберт должен был получить Ляэнемаа, епископ Герман — Уганди, а Орден — Сакала. Кроме того епископы направили послов к Вячко, чтобы уговорить его не оказывать поддержки эстонцам. Вячко отверг это предложение, надеясь на обещанную ему помощь со стороны Новгорода и русских князей.

Тогда епископ Альберт собрал огромное войско из рыцарей Ордена, епископских людей, крестоносцев, купцов и других рижских жителей, а также из покоренных ливов и латышей. По Вирумаа были разосланы шайки отъявленных головорезов, которые награбили множество скота и продовольствия и доставили все это под Тарту для снабжения осаждающих. Главные силы неприятеля под предводительством епископов Альберта и Германа 15 августа 1224 года подошли к Тарту.

«Князь Вячко с эстонским старейшиной на обороне Тарту в 1224 году» (скульптура О. Мянни).

Осаждающие немедленно приступили к сооружению осадных и камнеметательных машин разных размеров. За восемь дней они построили из больших бревен прочную осадную башню такой же высоты, как и стены укрепления. Затем эту башню переправили через ров и подкатили к подножию крепости. Чтобы пододвинуть башню к стене, пришлось срыть откос вала. Для этого неприятель разделил свое войско на две части, которые работали поочередно днем и ночью. Во время этой работы от камней и стрел осажденных русских и эстонцев погибло много вражеских воинов. Осаждающие со своей стороны метали в замок камни, сосуды с горючей жидкостью и раскаленное железо. По ночам осаждающие оглашали воздух криками и шумом, чтобы не дать осажденным ни минуты покоя. Однако врагу не удалось сломить героическое сопротивление защитников Тарту. Немцы вторично послали к князю Вячко своих посредников, обещая, в случае прекращения борьбы, предоставить ему вместе с его людьми, имуществом и лошадьми свободный выход из Тарту. Вячко и на сей раз ответил отказом, надеясь удержать крепость до прибытия подмоги из Новгорода.

Стремясь не допустить помощи извне, осаждающие решили теперь начать общий штурм всеми наличными силами. Первому, кто ворвется в крепость, была обещана большая награда. Несмотря на потери, неприятелю удалось пододвинуть осадную башню вплотную к крепостной стене. Тогда эстонцы разложили большой костер, проделали в стене против того места, где стояла башня, широкое отверстие и выкатили оттуда на башню горящие колеса, одновременно бросая сверху бревна. Но неприятелю удалось потушить огонь. Часть неприятельских войск в это время подожгла мост у крепостных ворот. Русские устремились на защиту ворот. Воспользовавшись этим, рыцари, подняв мечи и держа копья наперевес, пошли на штурм крепостной стены, обороняемой эстонцами, причем некоторые из рыцарей проникли в укрепление через отверстие в стене. Русские и эстонцы до последнего воина мужественно защищали крепость. В сражении принимали участие и эстонские женщины. Каждая пядь земли доставалась неприятелю ценой больших потерь.

Русские воины во главе с Вячко, засев в центральном внутрикрепостном укреплении, сражались дольше всех, пока не погибли смертью храбрых. Из защитников крепости захватчики оставили в живых только одного суздальца, чтобы тот донес своему князю весть о происшедшем. Новгородское войско, спешившее на помощь осажденным, уже в Пскове узнало о падении Тарту.

Укрепление власти захватчиков. Завоевание Сааремаа. Орден и епископ стали спешно упрочивать свою власть в залитой кровью Эстонии. Рижский епископ заставил ляэнемасцев уплатить двойную подать за прошедшие два года. Епископ Герман получил, кроме Уганди, еще и половину Вайга. Центром своего епископства он избрал Тарту. Целые кихельконды он раздавал в качестве ленов отдельным вассалам, которые обязаны были за это участвовать в борьбе против эстонцев и русских. Часть земель вместе с крестьянами тартуский епископ распределил между церквями. На эстонцев была наложена тяжкая подать — церковная десятина. Таким же образом поступал и Орден меченосцев в Сакала, Нурмекунде, Мыху и на севере Вайга. Рыцари заново укрепили замок Вильянди и в землях Сакала и Уганди с беспощадной жестокостью взыскивали с жителей все «убытки», причиненные Ордену во время восстания. Точно как же действовали в северной Эстонии датчане.

Для утверждения своего господства на землях покоренных эстонцев, ливов и латышей папа Римский, по инициативе епископа Альберта, прислал сюда в 1225 году своего полномочного представителя (легата), моденского епископа Вильгельма. Легат выступал как посредник между захватчиками в их спорах из-за дележа добычи. Когда между немцами и датчанами вспыхнули новые раздоры, легат воспользовался этим и создал из Вирумаа, Ярвамаа и Ляэнемаа феодальное владение, подвластное непосредственно папе. Разъезжая по стране, папский легат увещевал жителей покоренных земель «жить дружно» со своими угнетателями и «предостерегал» от новых восстаний.

Перед отъездом из Ливонии легат подстрекал немцев к захвату Сааремаа. Как сообщает хроника, в начале 1227 года их войско численностью до 20 тысяч человек направилось верхом и на санях по льду к крепости на острове Муху. Перед лицом несметных вражеских полчищ жители Муху согласились принять христианство, но захватчики не удовлетворились этим. Рыцари жаждали крови стремились завладеть имуществом эстонцев. В течение шести дней жители Муху с исключительной храбростью защищали свои укрепления. Атакующие неоднократно откатывались назад, неся большие потери. В конце концов неприятелю удалось ворваться в укрепления. Кровожадные победители убили 2500 человек — мужчин, женщин и детей, разграбили свезенное в крепость имущество, угнали скот, а постройки сожгли дотла.

Отсюда захватчики, неся смерть и опустошение всему, что попадалось на пути, двинулись к сильнейшему на Сааремаа замку Вальяла. Сааремасцы были вынуждены сложить оружие.

Летом того же года против угнетателей восстали ярвамасцы и вирумасцы. Назначенный легатом управляющий папскими владениями не смог собственными силами подавить восстание. Он обратился за помощью к немецким феодалам. Орден и епископы с большим войском вторглись северную Эстонию и потопили восстание в крови. Воспользовавшись случаем, они заодно прогнали отсюда и датчан, завладев временно всей северной Эстонией. Большая часть ее вместе с Таллином перешла в руки Ордена.

В начале 30-х годов папа сделал попытку восстановить и еще более расширить свои владения в Эстонии, но это не увенчалось успехом. Орден меченосцев, которому было предъявлено требование вернуть захваченные им земли, учинил в 1233 году на Таллинском Вышгороде кровавую резню своих противников. В то же время произошло и выступление эстонцев против католического духовенства. Все это сорвало планы папы создать из Эстонии особое папское государство.

§ 5. БОРЬБА PУCCКOГO НАРОДА И НАРОДОВ ПРИБАЛТИКИ ПРОТИВ НЕМЕЦКИХ ЗАХВАТЧИКОВ В 1228-1242 ГОДАХ. ЛЕДОВОЕ ПОБОИЩЕ

Битва при Сауле и ее последствия. Покорение Эстонии дало немецким феодалам возможность бросить свои силы против земгалов и куршей. В своей неутолимой алчности захватчики стремились направить свою агрессию дальше — на русские и литовские земли. Папа всячески поддерживал эти планы. Покоренные народы Прибалтики совместно с русскими и литовцами продолжали ожесточенную борьбу с немецкими захватчиками.

Русь в то время переживала период феодальной раздробленности. Это являлось серьезным препятствием для организации широкого контрнаступления в Ливонии. Так, псковские бояре и купцы, враждовавшие с новгородской княжеской властью, руководствуясь узкокорыстными торговыми целями, не раз предавали общерусские интересы, вступая в соглашение с рижскими правителями. По этой причине, например, не состоялся подготовленный князем Ярославом поход на Ригу в 1228 году.

Немецкие захватчики стремились использовать трения между новгородскими и псковскими боярами, с одной стороны, и владимиро-суздальским князем, с другой, для распространения своего господства и на русские земли. В 1233 году они напали на Изборск, но были отбиты.

Весной 1234 года князь Ярослав с суздальскими и новгородскими войсками совершил поход в Тартуское епископство. Русские войска овладели укрепленным монастырем в Кяркна, вблизи Тарту. Русские передовые отряды встретили сопротивление со стороны епископских войск из Тарту и Отепя. Когда подошли главные силы русских, завязалось ожесточенное сражение, в котором немецкие войска были разбиты отброшены за реку Эмайыги. Под тяжестью отступающих немецких войск лед на реке проломился, многие немцы утонули, а остальные сломя голову бежали под защиту тартуских и отепяских крепостных стен. Немцы были вынуждены просить мира, и князь Ярослав, как указывается в Новгородской летописи, «взя с ними мир на вьсей правде своей». Победа под Тарту на несколько лет обезопасила русские границы от нападений захватчиков и поддержала освободительную борьбу прибалтийских народов.

Войска Ордена совершали опустошительные набеги и на Литву. Осенью 1236 года, при возвращении из очередного набега, войска Ордена 22 сентября были атакованы и наголову разбиты при Сауле объединенными силами литовцев и земгалов. Магистр Ордена был убит, весь командный состав войска полностью уничтожен.

Победа при Сауле имела важные последствия. Был разгромлен Орден меченосцев. После этого вспыхнуло мощное восстание куршей и сааремасцев. Только в 1241 году Ордену и сааре-ляэнескому епископу удалось вновь закабалить сааремасцев.

Огромные потери, понесенные немцами в боях с русскими, литовскими и земгальскими войсками, а также мощные восстания покоренных народов вынудили захватчиков искать новые пути для сохранения своего господства в Ливонии. При активном посредничестве папы, действовавшего через своего легата, моденского епископа Вильгельма, захватчики начали объединять свои силы. Это упрочило господство немецких и датских завоевателей в Восточной Прибалтике и шведских в Финляндии, что являлось вместе с тем серьезной угрозой для русских земель.

Вместо разбитого Ордена меченосцев захватчики поспешили создать новую военную организацию. Для этой цели был использован военно-духовный Тевтонский, или Немецкий орден, который по наущению польского (мазовецкого) князя еще в 1230 году приступил к покорению пруссов. В 1237 году по инициативе папы остатки Ордена меченосцев слились с Тевтонским орденом. В Ливонии было создано нечто вроде филиала Тевтонского ордена — Ливонский орден во главе со своим магистром.

В следующем, 1238 году в Стенби (Дания) между Ливонским орденом и датским королем был заключен договор, по которому Орден под угрозой датчан и давлением папы был вынужден вернуть Дании Таллин вместе с Рявала, Харьюмаа и Вирумаа. Договор предусматривал союз между Данией и Орденом для захвата новых земель, из которых две трети получала Дания, а одну треть — Орден. Стенбийский договор преследовал цели вовлечения Дании в антирусский блок.

Ледовое побоище и его значение. Таким образом, под руководством папы готовился новый крестовый поход на Русь. К участию в крестовом походе была привлечена и Швеция, которая успела к этому времени покорить финские племена и жаждала захватить новгородские земли и Карелию. Западные агрессоры считали, что наступил удобный момент для завоевания русских земель, так как в 1237 году хан Батый с многочисленными татаро-монгольскими ордами вторгся на Русь. В марте 1238 года монголы находились всего в 200 километрах от Новгорода, а в 1240 году захватили Киев.

В 1240 году шведы, немцы и датчане одновременно с нескольких сторон начали наступление на Новгород и Псков. Но Русь сдержала мощный натиск татаро-монголов на Европу и в то же время разгромила агрессоров, наступавших с запада.

Русские дружины, предводительствуемые новгородским князем Александром Ярославичем, 15 июля 1240 года разгромили на берегу Невы шведское войско. За одержанную победу князь Александр Ярославич был прозван «Невским».

В том же году войска Ордена, Дании и тартуского епископа захватили Изборск и стали опустошать псковские земли. Ордену даже удалось временно занять Псков. Орден захватил также Водьскую землю, разделив там власть с сааре-ляэнеским епископом. Захватчики стали поспешно сооружать укрепленный пункт в Копорье. Немецким феодалам удалось привлечь к набегам на русские земли и эстонских старейшин, соблазнив их военной добычей. Успешное контрнаступление русских войск летом 1241 года положило конец этим опустошительным набегам. Неприятель был отброшен за реку Нарву. В начале 1242 года с помощью суздальского войска был освобожден и Псков.

После освобождения Пскова, в начале апреля 1242 года, русские войска под предводительством Александра Невского вступили во владения тартуского епископа, намереваясь двинуться к Тарту и нанести врагу сокрушительный удар. К тому времени тартуским епископом и Орденом были сосредоточены здесь крупные силы, в состав которых входил и датский вспомогательный отряд из северной Эстонии. Войско это готовилось к новому грабительскому походу на русские земли. В 35 километрах к юго-востоку от Тарту, в Моосте, передовые отряды русских, ведомые Домашем Твердиславичем, столкнулись с силами неприятеля. Александр Невский быстро изменил свой военный план, с тем чтобы дать решающее сражение в избранном им месте. За ночь он отвел свои войска к Чудскому озеру, еще покрытому льдом.

Борьба русских войск под водительством Александра Невского против захватчиков в 1240–1242 годах.

1 – территория, захваченная орденом в 1240–1241 гг.; 2 – Орден; 3 – шведы; 4 – русские; 5 – направление удара русского авангардного отряда.

Александр расположил объединенные новгородские, псковские и суздальские войска у восточного берега Чудского озера, возле Подборовья, против устья реки Желча, у Вороньего камня. Здесь проходила дорога на Новгород. Выбранная Александром позиция не давала врагу возможности определить численность, состав и расположение русских войск. Это место было выгодно русским войскам и невыгодно неприятелю, двигавшемуся по открытому льду.

Рано утром 5 апреля 1242 года началось историческое сражение, известное под названием Ледового побоища.

Немецко-датское войско, возглавляемое рыцарями Ордена, попыталось, наступая клином — так называемой «свиньей», — разбить русские дружины. Александр Невский, хорошо изучивший эту тактику неприятеля, противопоставил ей свой боевой порядок: размещенные на флангах сильные русские отряды сжали неприятеля с двух сторон. Насильно согнанные в немецкое войско эстонцы сразу обратились в бегство. Разбитым наголову рыцарям тоже пришлось отступать. В этом сражении пало много ливонских рыцарей, 50 рыцарей было взято в плен. Орден поспешно запросил у Новгорода мира. Послы Ордена были вынуждены отказаться от всех захваченных в 1240 году земель и даже от ранее захваченной Латгалии. Последнего обязательства Орден, однако, не выполнил.

Ледовое побоище (миниатюра).

Храбрость и патриотизм русских войск и полководческое искусство Александра принесли Руси блестящую победу, приостановившую наступление немецких захватчиков. Сохранение независимости новгородско-псковского феодального государства имело существенное значение и для судеб эстонского народа. Русь в последующие века продолжала оказывать эстонскому народу поддержку в его борьбе с немецкими поработителями.

Ледовое побоище сыграло важную роль и в борьбе литовского народа за свою независимость. Против Ордена выступил с большим войском литовский великий князь Миндовг. Восстали курши и пруссы. Вновь начались волнения на Сааремаа. Победа русских войск оказала, таким образом, большое влияние на усиление освободительной войны прибалтийских народов против немецких феодалов.

Причины поражения эстонцев, латышей и ливов. Захват немецкими феодалами территории Прибалтики был для эстонского и латышского народов величайшим историческим несчастьем. Народы эти на столетия подпали под жестокий феодальный, национальный и церковный гнет немецких завоевателей, надолго задержавший их развитие. Борьба покоренных и порабощенных народов против угнетателей не прекращалась ни на один день, но характер этой борьбы изменился. Неоднократно вспыхивали восстания, носившие одновременно как освободительный, так и антифеодальный характер.

Территория эстонцев и латышей, ставшая наиболее выдвинутым вперед аванпостом немецких феодалов против Руси, на протяжении веков служила ареной кровопролитных и опустошительных войн.

Что же явилось причиной поражения ливов, эстонцев и латышей, несмотря на их героическую борьбу с захватчиками?

Агрессоры имели большое военное превосходство. В их распоряжении находились людские силы феодальной Германии, Дании и Швеции — дворяне, купцы, разного рода авантюристы, рыскавшие повсюду в погоне за добычей, землями и зависимыми крестьянами. Папа и другие заправилы католической церкви организовывали и поощряли эти разбойничьи силы, направляя их непрерывным потоком против народов Прибалтики и Руси. Захватчики располагали первоклассным для того времени вооружением и организацией профессиональных воинов.

Организованным и хорошо вооруженным полчищам врага народы, ставшие жертвой агрессии, не могли противопоставить достаточное количество сплоченных сил. Ливы, эстонцы и латыши, действовали врозь, зачастую даже друг против друга. «Если бы эти племена были единодушны, то христианско-германская скотская культура была бы вышвырнута вон», — говорит К. Маркс. Отсутствие единодушия между ливами, эстонцами и латышами дало возможность Альберту и Ордену завоевать эти народы один за другим, используя уже покоренные народы против непокоренных.

В самом эстонском народе не было еще необходимого единства. Не существовало и целостного государственного образования, которое охватывало бы все эстонские мааконды. Однако следует сказать, что в ходе освободительной борьбы военно-политическое сотрудничество эстонских земель все более крепло и восстание 1223 года носило уже общеэстонский характер. Местная феодальная верхушка в своем большинстве стояла во главе борьбы с иноземными захватчиками, однако среди эстонской знати имелись и определенные предательские элементы, вступавшие с ними в сговор.

Русский народ был лишен тогда возможности сосредоточить достаточно сил для защиты восточного побережья Балтийского моря. Русь переживала период феодальной раздробленности и к тому же должна была выдерживать натиск татаро-монголов.

Несмотря на все трудности и препятствия, в процессе освободительной борьбы 1216-1224 годов сложилось эстонско-русское военно-политическое сотрудничество.

Совместная борьба русского и прибалтийских народов против немецкой, датской и шведской феодально-католической агрессии является очень важным этапом в упрочении связей между ними.*

*Печатается по второму изданию Института истории Академии наук Эстонской ССР «История Эстонской ССР (с древнейших времен до наших дней)» под редакцией академика Г. И. Наана (Эстонское государственное издательство, Таллин, 1958).

ГЛАВА 2

РАННЕФЕОДАЛЬНОЕ ОБЩЕСТВО НА ТЕРРИТОРИИ ЭСТОНИИ (X–XII века)

§ 1. ЗАРОЖДЕНИЕ ФЕОДАЛЬНЫХ ОТНОШЕHИЙ

Население Эстонии и его соседи. Период, охватывающий Х–XII века, характеризуется быстрым развитием производительных сил, в особенности сельского хозяйства, а также ростом народонаселения. В конце рассматриваемого периода вся территория Эстонии была уже довольно равномерно заселена. Даже на острове Сааремаа и на северо-западе материковой части Эстонии, которые в предшествующий период были заселены еще сравнительно редко, численность населения в этот период заметно возрастает. Незаселенными оставались, в основном, лишь обширные болотистые районы, как, например, бассейн реки Пярну и часть территории Эстонии, примыкающая к нему с юга, а также северное побережье озер Пейпси и Выртсъярв. По приблизительным подсчетам численность населения Эстонии в начале XIII века достигала 150-200 тысяч человек.

Южными соседями эстонцев были ливы, обитавшие на восточном побережье Рижского залива, главным образом, по нижнему течению рек Гауи (Лифляндской Аа) и Даугавы; другая часть ливов проживала в северной Курземе (Курляндии), частично вперемешку с куршами. Основная часть куршей, язык которых принадлежал к литовско-латышскои языковой группе, населяла западное побережье Курземе, окрестности теперешних городов Лиепая и Вентспилс. К востоку от куршей, в окрестностях современного города Елгава, лежала территория родственных куршам земгалов. Восточная часть современной Латвии была населена наиболее многочисленными племенами – латгалами. У всех названных южных соседей эстов в рассматриваемый период складывались раннефеодальные отношения. К XII веку в Латгалии, на берегу реки Даугавы, возникли два зависимых от Полоцка княжества – Ерсиское (Герцикское) и Кокнесское. Ливы платили дань Полоску, в то время как северные латгалы являлись данниками Пскова. К востоку от территории Эстонии простиралась Новгородская земля, в том числе владения Пскова, зависимого от Новгорода. Начиная с Х века эстонцы находились с Новгородом и Псковом в тесных связях, не только экономических, но и политических.

Образцы opyдий тpyда из железа (ХI—XII века).

1 – нож; 2 – тесло; 3 – топор; 4 – скобель; 5 – часть наконечника остроги; 6 – коса-горбуша.

Развитие хозяйства. Х–XII века знаменуют дальнейшее развитие пашенного земледелия. В конце этого периода применялась уже coxa с железным сошником. Стала, по-видимому, распространяться трехпольная система. Заметно возросшее количество археологических памятников и их топография свидетельствуют о том, что с начала XI века под пашню было освоено много новых земель. Хроники говорят об «обширных полях» и «больших деревнях» Эстонии. Из источников XIII века явствует, что к тому времени возникло уже большинство деревень, известных в позднейшие века. Наряду с пашенным земледелием пpoдолжало существовать и подсечное. В то время выращивались уже все важнейшие виды злаков — яровая и озимая рожь, ячмень, пшеница, овес, бобовые (гopox, бобы), а также peпa, лен и в небольшом количестве, вероятно, конопля.

Наряду с земледелием большое значение в экономике имело и скотоводство. О его дальнейшем развитии свидетельствуют, между прочим, часто встречающиеся среди памятников того времени косы-горбуши для кошения сена. Заготовка значительных запасов кормов была необходимой предпосылкой для содержания скота зимoй и возможности использования его на весенних полевых работах. Скотоводство было, таким образом, непосредственно связано с земледелием. Об обилии скота у эстонцев наглядно свидетельствуют сообщения хроники об угоне войсками немецких феодалов в начале XIII века из эстонских земель больших количеств лошадей, а также крупного и мелкого рогатого скота.

Продолжало развиваться и ремесло. Эстонские кузнецы славились своим мастерством. Изготовленные ими железные орудия и оружие, также бронзовые серебряные украшения свидетельствуют о хорошей технике выделки. Гончарный круг, вошедший в употребление в XI веке, значительно увеличил производительность гончарного ремесла. Совершенствовалось и ткацкое ремесло. Эстонские шерстяные ковры считались у немецких завоевателей в начале XIII века ценной добычей. Обработка металлов — кузнечное ремесло — все более становилось занятием специальных мастеров. Таким образом, ремесло стало отделяться от земледелия.

Расширялась и торговля, как сухопутная, так и морская. Мореходством занималось в особенности население островов. Их поездки в то время часто носили характер грабительских походов. В сухопутной торговле большую роль играли посещения эстонцами рынков Новгорода и других русских городов.

На территории Эстонии возникали свои центры городского типа. Это были обычно крупные селения, расположенные в наиболее плодородных, густо заселенных районах. Эти селения располагались у важнейших дорог и были защищены крепостями. Такими центрами, в которых сосредоточивались торговля и ремесленное производство, были, например, Отепя, Вильянди, Тарту, а также некоторые удобные морские гавани, из которых наиболее известной была гавань, расположенная на месте позднейшего Таллина. Таллин носит в русских источниках название Колывани, а в хрониках Генриха Латышского – Линданисе. Впервые Колывань упоминается в 1154 году – у арабского географа Идриси. Как показали произведенные в 1952 и 1953 гг. в Таллине археологические раскопки, на таллинском Тоомпеа (Вышгороде) уже в XI веке существовала эстонская крепость, у подножия которой располагался торг. В Таллин приезжали русские купцы, а также купцы других соседних народов. Обычно товарами, шедшими в обмен, являлись пушнина, скот, соль, воск, металлы, в том числе и серебро, оружие, ткани и т. д. Значительное место занимала торговля рабами.

Предметы украшения ХI—XII веков.

1 – костяной наконечник, заканчивающийся головкой птицы; 2 – бронзовый браслет; 3 – бронзовая подковообразная пряжка; 4 – бронзовое нагрудное украшение из цепочек; 5 – бронзовая шейная гривна.

3арождение феодальных отношений. Как бы ни 6ыли важны успехи, достигнутые в ремесле, в разных промыслах, а также в торговле, все же решающее значение для развития хозяйства и дальнейшего формирования общественного строя имело прежде всего развитие земледелия и землевладения.

Значительная часть пашен по-прежнему находилась в собственности сельской общины. Как и раньше, они время от времени перераспределялись между отдельными семьями. Богатые семьи, однако, захватывали все большие участки земель в свое частное владение. Земли обособившихся от сельской общины имущих верхов назывались «мызами». Рост количества земель, сосредоточенных в руках имущих, и обусловленное этим усиление их мощи является важнейшим общественным процессом того времени.

Размер землевладений определялся в так называемых «адрамаа» («coxa», впоследствии «гак»). Вначале адрамаа-coxa являлась, по-видимому, участком пахотной земли, который можно было обработать одной сохой, но со временем она превратилась в единицу землепользования, которая включала также и определенное право на пользование лугами, пастбищами и прочими общественными угодьями. Одновременно адрамаа-coxa превратилась и в единицу обложения, служившую основой для исчисления налагаемых на каждую семью повинностей. Наряду с семьями, владевшими в среднем одной адрамаа, встречались и более богатые, владевшие до пяти адрамаа.

Феодализирующаяся знать выросла в первую очередь из новой имущей верхушки, успевшей путем захвата общинных земель и в грабительских военных походах накопить крупные богатства и добиться таким образом власти в обществе. Старая родовая знать, вначале отстаивавшая свои наделы и свое положение против новой имущей верхушки, постепенно приспособилась к новым порядкам и влилась в состав феодальной знати.

Свои земли имущие семьи обрабатывали с помощью рабов и зависимых, впавших в бедность и потерявших земельную собственность общинников. Хотя в хозяйстве имущих обычно широко использовался рабский труд, у эстонцев, так же как и у русских и других соседних народов, существовало лишь так называемое патриархальное рабство, при котором рабы не являлись в хозяйстве основной рабочей силой. Зато имущая знать все шире стала применять труд зависимых общинников, который превращался в основу производства. Число зависимых людей у различных богатых семей было, конечно, различно; у некоторых особенно богатых их насчитывалось довольно много. Лембиту, наиболее известному старейшине и военачальнику земли Сакала, по словам Генриха Латышского, в начале XIII века принадлежало целое селение. В известной зависимости от отдельных наиболее богатых верхов находилось по нескольку деревень. Так, богатый старейшина в южной части земли Вирумаа, которого хроника именует по-латыни Табеллинусом, владел 14 деревнями.

Феодальное владение называлось «валд» (vald). Зависимые общинники обязаны были нести трудовые повинности в пользу знатного хозяина, а также платить ему определенные подати. Подати вносились в определенном размере и к определенному сроку, известному под названием «вакус» (vakus). Вакусом назывался также и округ, с которого собирались подати.

В общественных отношениях описываемого периода имеются еще значительные пережитки первобытно-общинного строя, наряду с ними — некоторые элементы рабовладельческих отношений и, наконец, развивающиеся феодальные отношения. Начало возникновения феодальных отношений в Эстонии не может быть еще сколько-нибудь точно датировано. Но к концу периода они, несомненно, стали основными определяли дальнейшее формирование всего общественного строя, хотя нередко они были еще прикрыты патриархальной оболочкой и древними первобытно-общинными традициями.

Эстония распадалась на территориальные объединения — кихельконды и более крупные, состоявшие из нескольких кихелькондов, мааконды («земли»). Вceгo насчитывалось 8 крупных маакондов: Уганди, Сакала, Ярвамаа, Вирумаа, Рявала, Харьюмаа, Ляэнемаа и Сааремаа. Между ними в центральной Эстонии находились еще мелкие мааконды или кихельконды, не объединившиеся с крупными.

Древнеэстонские «земли» в начале XIII века.

Всеми общественными делами кихелькондов и маакондов ведали старейшины, выдвинувшиеся из среды знати благодаря своему богатству и происхождению. Важнейшие вопросы, как, например, вопрос о войне и мире, по старым родовым традициям часто решались еще на народных собраниях, так называемых «кэрая» (вече). Однако дела на этих собраниях уже не решались всем свободным народом, определяющую роль здесь играла имущая верхушка. Хроника Генриха Латышского неоднократно подчеркивает ведущую роль знатной верхушки эстов, которую хроника называет «лучшими», «богатыми», «знатными» или же «старейшинами». В народное ополчении, или «малеве», более имущая знать составляла конницу, она имела лучшее и более ценное вооружение, зачастую мечи и копья, украшенные серебром. Благодаря своему положению она получала значительную часть военной добычи.

Укреплённые пункты в этот период превращаются в центры властвования власти. Некоторые старые, сравнительно слабо защищенные общинные укрепления прекратили свое существование. В XI—XII веках возникли укрепления типа городов, защищенные глубокими рвами и высокими валами, которые могли быть сооружены не иначе, как с помощью рабского или другого подневольного труда. Эти крепости появляются, как уже указывалось, в ремесленных и торговых центрах, в которых образовалась особенно богатая верхушка. Из ее среды выделялись отдельные, наиболее влиятельные семьи и захватывали власть в этих крепостях, превращая их в опорные пункты своего господства. Некоторые из верхов знати строили себе собственные замки. Таким замком было, например, городище Лембиту в Леоле (Лыхавере).

Государственных образований у эстонцев в рассматриваемый период еще не было. Начавшийся процесс возникновения государственных образований был прервал агрессией немецких и скандинавских феодалов, обрушившейся на эстонцев в начале XIII века.

Верования и фольклор. Глубокие изменения, происшедшие в древнем эстонском обществе, не могли не отразиться и на надстройке этого общества, на его идеологии. Старые религиозные представления, естественно, больше не удовлетворяли складывающийся господствующий класс. Поэтому понятно, что этот класс начинает перенимать элементы идеологии феодального общества – христианства. Первые элементы христианства, как и многие другие представления развивающегося классового общества, перенимаются от русских. Это отражается в заимствовании эстонским языком из русского языка связанных с христианством слов, как, например, rist — крест, ristima — крестить, papp — поп и др. В погребениях XII—XIII веков нередко находят металлические нательные крестики, изготовленные в русских городах.

Меч, наконечник копья и широколезвийный топор XI–XIII веков.

В эстонском фольклоре, большая часть которого дошла до нас только в том виде, каким он существовал в эпоху позднего феодализма, т. е. во времена, когда эстонский народ был закрепощен немецкими завоевателями, сохранились и более древние элементы, восходящие к рассматриваемому периоду. В условиях этого периода сложились, по-видимому, такие сказания о богатырях, как «Калевипоэг» или «Суур-Тылль», хотя своими корнями они, вероятно, уходят даже в еще более отдаленное прошлое.

На основе сказаний о Калевипоэге в середине XIX века Ф. Р. Крейцвальдом был составлен эстонский национальный эпос. В народных сказаниях Калевипоэг и Суур-Тылль выступают и как великаны-труженики, земледельцы и градостроители, и как славные богатыри, борющиеся против врагов своего народа и враждебных сил природы. Ряд древних городищ восточной Эстонии в народе называют «ложами Калевипоэга».

В некоторых эпических народных песнях сохранились воспоминания о противоречиях, возникших в древнеэстонском обществе в связи с ростом богатств и жаждой наживы. Так, например, в народной песне «Целомудренная дева» описывается девушка, попавшая в богатую, обособленную от общины семью; там к ней начинает приставать хозяйский сын. Защищаясь, она убивает этого «большого пса». В известной песне «Мужеубийца Мaй» рассказывается, как богатая Май, у которой «на шее бycы звенят», «ожерелья на шее гремят», в погоне за богатством выходит замуж за богатого, у которого «деньги звенят в платке». Впоследствии Май убивает мужа; она бежит, но никто не дает ей крова, повсюду она встречает осуждение. Часть плачей сирот и холопов-крепостных имеет, возможно, столь же древнее происхождение.

Начало о6разования эстонской народности. В течение всего рассматриваемого периода у эстонцев сохранялись древние мааконды, «земли»; в конце периода наблюдаются даже новые явления обособления — возникают феодальные владения. Но одновременно намечается начало объединения прежних разрозненных эстонских племен в единую народность. Это было результатом роста производительных сил, развития хозяйственного и культурного общения.

В основу кихелькондов и маакондов частично легли древние племенные территории. Некоторые же из них сложились из нескольких племен или их отдельных частей. Отчасти по этой причине, а в особенности благодаря все усиливающимся экономическим и культурным связям, в материальной культуре эстонцев этого периода не прослеживается больше резких племенных различий, которые были характерны для первых веков нашей эры. В связи с этим примечательно, что письменные источники XII—XIII веков, как, например, «Хроника Ливонии» Генриха Латышского, большинстве случаев называют эстонцев не по именам отдельных племен, а употребляют собирательное имя «эсты». В письменных источниках эстонские земли все чаще объединяются под одним общим названием: «Эстония» — в западных источниках и «Чудская земля» — в древнерусских летописях. В этом также можно усмотреть свидетельство начала сложения единой эстонской территории. В памятниках материальной и духовной культуры прослеживается стирание местных племенных особенностей и распространение некоторых общих для всех эстонцев явлении.

Эти факты свидетельствуют о том, что древние эстонские племeнa стали складываться в эстонскую народность.

§ 2. ЭСТОНСКИЕ ЗЕМЛИ И ДРЕВНЕРУCCКOE ГОСУДАРCTBО

Образование Древнерусского государства. В рассматриваемый период, период возникновения Древнерусского государства и расцвета древнерусской культуры, связи эстонцев с русскими принимают новую форму и приобретают для обоих народов еще большее значение. В VII—VIII веках у восточных славян успешно развиваются земледелие и ремесло, расширяются торговые сношения. Становится интенсивным движение по великим водным путям, пересекающим всю Восточную Европу и связывающим ее с соседними странами. Один из этих путей, «путь из варяг в греки», вел от Балтийского моря к Черному, другие связывали Восточную Европу со странами Средней Азии. Cyxoпутные дороги вели в Центральную Европу. На этих путях в IX—X веках возникают первые города.

Разностороннее и быстрое развитие экономики способствовало развитию общественно-политической жизни. В результате объединения северных и южных восточнославянских земель в IX веке создается Древнерусское государство, центром которого стал Киев. Древнерусское государство, особенно окрепшее в Х веке, было не только самым крупным по своим размерам государством в Европе, но являлось также важным культурно-политическим центром. Оно подчинило своему влиянию и частью присоединило к себе многие жившие по соседству неславянские народности, в том числе и прибалтийские, которые с самого начала образования Древнерусского государства находились в зависимости от последнего. Древнерусская Начальная летопись упоминает среди народов, плативших дань Руси, на первом месте чудь – эстонцев.

Зависимость прибалтийских народностей, в том числе и эстонцев, от Древнерусского государства выражалась в периодической уплате дани русским князьям и участии в их военных походах. Тесная связь с большим и достигшим высокой степени культурного развития Древнерусским государством оказала большое влияние на дальнейшее экономическое и общественное развитие Эстонии. Сношения с богатыми русскими городами и участие в победоносных военных походах русских князей благоприятствовали накоплению богатств социальному подъему эстонской знати. Древнерусские летописи упоминают чудь, т. е. эстонцев, даже в качестве участников военного похода киевского князя против столицы далекой Византии — Царьграда — в 907 году.

Юго-восточная Эстония в составе Древнерусского государства. Торговля древнерусских земель с Западом шла в значительной мере через территорию Эстонии. Русским купцам были хорошо знакомы пути, ведущие через эстонские земли к морю, а также расположенные на эстонском побережье гавани. Русские князья были поэтому очень заинтересованы в судьбах прибалтийских земель. Когда киевские князья в конце Х и в начале XI века стали укреплять свою власть на окраинах, их внимание, естественно, обратилось и на территорию Эстонии. Для более прочного объединения ее с Древнерусским государством Ярослав Мудрый предпринял в 1030 году поход на эстонские земли и заложил на месте Тартуского городища крепость, назвав ее по своему христианскому имени Юрьевом. Он оставил здесь военный отряд, который должен был обеспечить его власть над окрестными землями. Так юго-восточная Эстония вошла в состав Древнерусского государства. Временами платили русским князьям дань и некоторые другие эстонские земли.

Основной формой феодальной повинности на Руси в то время была дань. В Эстонии русские князья также ограничивались требованием дани и не вмешивались в местные дела, не навязывали местному населению своего уклада жизни и своих веровании, как это делали позднее западные феодалы. Этим, а также слабостью эстонской феодализирующейся знати объясняется то, что до второй половины XI века между последней и русскими феодалами не отмечается столкновений. Эстонская знать, участвуя в сборе дани и в военных походах русских князей, укрепляла свое социальное положение и власть над единоплеменниками. Она была заинтересована в сложившемся политическом объединении с Древнерусским государством также потому, что это способствовало развитию торговых связей.

Конец Х и первая половина XI века, таким образом, отмечены дальнейшим развитием экономических и культурных связей эстонских и русских земель.

Во второй половине XI века, в связи с развитием феодальных отношений, на Руси усиливается феодальная раздробленность: Древнерусское государство распадается на ряд более мелких княжеств. Усиливаются противоречия и учащаются столкновения отдельных княжеств между собой. К тому времени уже окрепла и эстонская знать. Она пытается теперь освободиться от даннических отношений к Новгороду и Пскову, с тем чтобы взять сбор дани с эстонских общинников целиком в свои руки. Русские летописи отмечают в этот период ряд военных столкновение чуди с новгородцами и псковичами (например, в 1060, 1116, 1134, 1177, 1190 гг.).

В то же время русских феодалов и эстонскую знать по-прежнему связывала заинтересованность в развитии торговли, особенно заморской. Эта заинтересованность теперь даже усилилась. Сношения русских городов с землями, лежащими по ту сторону Балтийского моря, продолжали крепнуть и развиваться. В связи с этим развивалось также и их общение с прибалтийскими народностями. Русские купцы нередко останавливались в местных гаванях и торговых центрах на продолжительное время. Начиная с Х, а в особенности с XI века эстонская знать все активнее включалась в шедшую через Эстонию торговлю. С одной стороны, эстонцы, в особенности население островов, стали все чаще совершать торговые поездки в страны, лежащие на побережье Балтийского моря, а с другой стороны, по суше пoceщать русские города Новгород, Псков, Полоцк и др. Об этих оживленных сношениях свидетельствуют, в частности, найденные в Эстонии многочисленные клады, содержание серебряные монеты и предметы роскоши. Большинство этих кладов найдено в окрестностях гаваней на побережье Эстонии и вдоль дорог, ведущих в русские города.

О торговых связях с русскими свидетельствует также ряд слов, заимствованных эстонским языком из русского, например, päsmer — безмен, pund – пуд, määr — мера и др., которые указывают на то, что более развитая русская торговля способствовала развитию торговли и у эстонцев. Наряду с этим эстонцы многoe заимствовали от русских в области ремесла, техники, транспорта и пр., о чем свидетельствуют такие слова, как aken — окно, связанное с усовершенствованием жилища, tapper — топор и др. Важно отметить также слово look — лука (дуга), указывающее на то, что вошедшая в обиход у эстонцев упряжка с дугой пepeнята у русских. благодаря общению с русскими обогатилась и духовная культура эстонцев; об этом говорят русские элементы в раннем эстонском фольклоре. Через русских эстонцы, по-видимому, впервые познакомились и с письменностью. Об этом говорит заимствованное из русского языка слово raamat — книга (русское — грамота).

Попытки скандинавов подчинить себе прибалтийские народности. После того как у скандинавских народов примерно в середине I тысячелетия н. э. сложилось классовое общество, их знать стала в поисках добычи все чаще совершать набеги на соседние страны, в том числе на восточное побережье Балтийского моря и на северные русские земли. Первые пиратские набеги скандинавов на эти места упоминаются в VII веке; особенно они участились с IX века, когда их целью становится более прочное подчинение и обложение данью народов Прибалтики и русских земель. Древнерусская летопись сообщает о том, как в середине IX века новгородские славяне и кривичи в союзе с чудью-эстами изгнали варягов за море. Набеги скандинавов, или варягов, как их называют в древних русских источниках, стали ослабевать с Х века, т. е. по мере того, как крепло Древнерусское государство.

Начиная с XII века, в связи с усилением феодальной раздробленности Руси, а также с объединением скандинавских земель в крупные государства, прослеживается новое усиление скандинавской агрессии, однако теперь она выступает уже в новой форме, преследуя цель феодальных захватов. Дания, сильнейшая из скандинавских государств, делает неоднократные попытки покорить эстонцев при помощи военной силы. С той же целью сюда присылаются также и миссионеры. Благодаря совместному сопротивлению эстонцев и русских все эти попытки терпели провал. Эти захватнические устремления следует, однако, рассматривать как начало той же жестокой агрессии, которая обрушилась с Запада на прибалтийские народы в следующем, XIII веке.*

*Печатается по второму изданию Института истории Академии наук Эстонской ССР «История Эстонской ССР (с древнейших времен до наших дней)» под редакцией академика Г. И. Наана (Эстонское государственное издательство, Таллин, 1958).

ГЛАВА 1

ПЕРВОБЫТНО-ОБЩИННЫЙ CTPOЙ НА ТЕРРИТОРИИ ЭСТОНСKOЙ CCP

§ 1. МАТЕРИНСKИЙ РОД (VII ТЫСЯЧЕЛЕТИЕ — НАЧАЛО II ТЫСЯЧЕЛЕТИЯ ДО НАШЕЙ ЭРЫ)

Древнейшие о6итатели территории Эстонской CCP. Территория Эстонской CCP была заселена человеком гораздо позже, чем другие, расположенные южнее, районы СССР. В Крыму, на Кавказе, на Украине, в Белоруссии обнаружено значительное количество ocтатков поселений, относящихся к эпохе палеолита (древнекаменного века), длившейся многие десятки и даже сотни тысяч лет. В ту отдаленную эпоху северные пространства земного шара были покрыть огромными ледниками, которые в нашей стране доходили временами вплоть до территории нынешней Украины. Лишь с потеплением климата и отступлением ледникового покрова человек стал постепенно продвигаться на север теперешней территории СССР, в том числе и в Прибалтику.

Каменные и костяные орудия VII-V тысячелетий до н.э.

1 – костяной наконечник гарпуна; 2 – каменный топор, слабо отшлифованный, изготовленный в основном путем оббивки; 3 – костяной наконечник стрелы.

Древнейшие следы существования человеческого общества на территории Эстонской CCP относятся к эпохе мезолита (среднекаменного века), или к VII—VI тысячелетию до н. э., то есть совпадают по времени с древнейшими памятниками, выявленными в других северных районах лесной полосы СССР. Древнейшим памятником пребывания людей на территории современной Эстонии является поселение первобытных охотников-рыболовов, открытое на южном побережье Финского залива, вблизи г. Кунда, на островке существовавшего когда-то здесь озера. Кроме очагов, там найдены также изделия из камня и кости, преимущественно орудия охоты и рыбной ловли — гарпуны, наконеч ники копий и стрел и другие подобные предметы. Аналогичные орудия, относящиеся примерно к тому же периоду, найдены в русле реки Пярну и в долине реки Эмайыги, вблизи Тарту. В торфяном болоте под Нарвой обнаружены остатки сети из лыка, относящейся примерно к V тысячелетию до н. э.

Древнейшее население проникло в Восточную Прибалтику, в том числе и в пределы Эстонии, по-видимому, с соседних южных территорий – из современной Калининградской области или Белоруссии. Археологический материал, который дало поселение в Кунда, весьма сходен с несколько более древними находками, обнаруженными в Калининградской области. Этническая принадлежность древнейших обитателей территории Эстонии, из-за скудости археологического материала, не поддается еще определению.

Памятники IV—II тысячелетий. Неолит (новокаменный век), а именно период от IV до первой половины II тысячелетия, представлен уже большим количеством памятников. В это время, как и в более ранние периода, поселения были расположены у воды, где имелись благоприятные условия для рыбной ловли и охоты. Поселения, относящиеся к этому периоду, обнаружены на побережье озер Пейпси (Чудского) и Выртсъярв, а также на берегах рек Пярну и Эмайыги и на морском побережье, особенно в устьях рек, впадающих в море.

Каменные и костяные предметы III—II тысячелетий до н. э.

1 — кремневый наконечник стрелы; 2 — кремневый скребок; 3 — каменное желобчатое тесло; 4 — костяной рыболовный крючок; 5 — костяная фигурка птицы, подвеска; 6 – человеческая фигурка из кости.

Здесь найдены остатки первобытных жилищ и очагов, каменные топоры и долота для обработки дерева, кремневые скребки, применявшиеся для резки дерева выделки кожи костяные шилья для шитья одежды из шкур и другие предметы. В этот период появляется и глиняная посуда (керамика).

Расположение поселений у воды и назначение найденных в них предметов свидетельствуют о том, что главным источником существования людей в то время, как и в более ранние эпохи, являлись охота, рыбная ловля, а также собирание растительной пищи — ягод, плодов, грибов, корней и т. п.

Глиняный сосуд, орнаментированный ямочками и отпечатками зубчатого штампа, III тысячелетие до н. э.

В конце неолита появляются зачатки скотоводства и, возможно, земледелия. До этого единственным одомашненным животным была собака, которая помогала человеку на охоте и охраняла жилище.

Такие же расположенные у воды поселения обнаружены и в других частях лесной полосы Советского Союза; это говорит о том, что на всем этом огромном пространстве в те времена обитали такие же первобытные охотники-рыболовы и господствовали в общем сходные формы материальной культуры.

Общественный строй. Крайне низкому уровню производства соответствовал и примитивный общественный строй. Основной ячейкой общества был род. Устройство рода было таким же, как и у других первобытных народов на той же ступени развития. Род представлял собой группу людей, которых объединяло совместное добывание средств к жизни и в то же время связывало кровное родство, происхождение от одного общего предка (в описываемую эпоху — от общей прародительницы). Примитивность орудий производства не позволяла чело веку добывать себе пропитание и бороться с силами природы пли с хищными животными в одиночку. Чтобы построить жилище, охотиться на крупных животных или защищаться от врагов, люди вынуждены были действовать сообща. Общий труд приводил к общей собственности на средства производства. Первобытным людям было чуждо понятие частной собственности. Лишь отдельные орудия труда и предметы украшения были их личной собственностью. В роде господствовало равенство всех его членов, каждый из них пользовался равной долей добытых сообща скудных средств к жизни. Род защищал своих членов от покушений со стороны других родов. Род был экзогамен: члены рода, сородичи, вступали в брак только с членами другого рода. Два рода или несколько родов, взаимно связанные брачными узами своих членов, представляли первобытное племя.

Люди в рассматриваемую эпоху жили родовыми коллективами, или общинами. В поселении насчитывалось в среднем 5-6 примитивных жилищ и жило несколько десятков человек. Жилище имело вид шалаша. Его каркас, состоявший из вогнанных в землю столбов или жердей, покрывался плетением из ветвей, а также древесной корой и дерном. Обогревалось оно сложенным из булыжника очагом. В теплое время года жилищем служили более легкие, крытые древесной корой шалаши. Для добывания пищи род нуждался в обширных лесных пространствах и водоемах. Количество людей, обитавших в то время на территории Эстонии, было еще весьма небольшим.

Работа в общине распределялась по полу и возрасту. Мужчины ходили на охоту и рыбную ловлю, воевали и обороняли общину. Женщины нередко также участвовали в охоте на мелких животных и в рыбной ловле, но, в основном, занимались собиранием растительной пищи, заготовкой продовольственных запасов, готовили пищу, делали одежду, а также заботились об охране домашнего очага и воспитании детей. Старики изготовляли орудия труда и передавали накопленный опыт младшему поколению. Из-за крайней примитивности орудий охоты и рыбной ловли того времени добыча охотника или рыболова зависела в значительной степени от удачи и была, таким образом, ненадежным источником существования. Поэтому женский труд играл в общине не меньшую, а зачастую и большую роль, чем мужской. В условиях материальной жизни людей этой, как и предшествующей эпохи женщина занимала ведущее положение в родовой общине. И счет родства велся не по мужской, а по женской, материнской линии. Вот почему соответствующий период называется периодом материнского рода, или матриархата.

Вопрос об этнической принадлежности населения. По мнению советских языковедов, археологов и антропологов, большую часть охотников-рыболовов, обитавших в III и II тысячелетиях на территории лесной полосы Восточной Европы, составляли финно-угорские племена, предки современных финно-угорских народов.

Помимо эстонского и других прибалтийско-финских языков (ливского, финского, карельского, вепсского и др.), а также саамского языка, к современной финно-угорской языковой семье принадлежат и так называемые поволжские языки (марийский, мордовские языки), пермские языки (коми, удмуртский) и угорские языки (хантийский, мансийский, венгерский). Полагают, что общие предки всех этих народов обитали в отдаленном прошлом нa более ограниченной территории, где-то в районе бассейна Волги и Камы или еще восточнее, в Приуралье. Их объединяла болee или менее общая финно-угорская речь. Из этого района финно-угорские племена постепенно, по-видимому, к III тысячелетию расселились примерно на той обширной территории, на которой мы встречаем их позднее, с появлением первых письменных источников. В ходе расселения они проникли также и в Прибалтику. Первоначальное крайне редкое местное население было постепенно поглощено пришельцами.

В течение последующих тысячелетий, в силу различных условий развития отдельных племен или племенных групп, из прежней общей финно-угорской речи сложились разные современные финно-угорские языки. На территории, простирающейся от Балтийского моря на восток до Онежского и Ильменского озер, образовалась группа родственных языков, называемая прибалтийско-финскими языками.

Важнейшим доказательством того, что племена, обитавшие в III—II тысячелетиях в верхнем Поволжье и в Прибалтике, действительно являются предками позднейших местных финно-угорских народов, служит установленный советскими археологами факт, что в этих районах на некоторых древнейших охотничье-рыболовческих поселениях прослеживается непрерывность заселения и преемственность развития культуры вплоть до тех, более поздних времен, когда в этих местах уже несомненно обитали финн-угорские племена. В Эстонии подобные поселения, существовавшие непрерывно начиная со второй половины или конца III тысячелетия, обнаружены, например, в устье реки Эмайыги и на реке Выханду близ г. Выру.

§ 2. ОТЦОВСКИЙ РОД (ПРИМЕPHO ОТ XVIII BEKA ДО Н. Э. ДО НАЧАЛА HAШEЙ ЭРЫ)

Возникновение скотоводства и земледелия. Начиная примерно с XVIII века до н. э. в Прибалтике, в том числе и на территории Эстонии, как и в верхнем Поволжье, наблюдается распространение скотоводства и первобытного земледелия. В более южных областях нашей страны скотоводство и земледелие возникли значительно раньше.

Первые зачатки одомашнения животных, а также знакомство с некоторыми хлебными знаками у населения лесной полосы относятся, по-видимому, уже к III тысячелетию до н. э. Но только в следующем тысячелетии скотоводство и земледелие начинают здесь играть известную роль в общественном производстве. Эти новые отрасли хозяйства означали не только существенный рост производства, но являлись также, по сравнению с охотой и рыбной ловлей, более устойчивыми источниками существования. Постепенно развиваясь и распространяясь, они вызвали значительные изменения и в общественных отношениях.

Все же на первых порах охота, рыбная ловля и собирание растительной пищи сохраняли еще большое значение. Это явствует из того факта, что стоянки родовых общин, существовавших исключительно охотой и рыбной ловлей, в отдельных благоприятных для этих занятий местах бытовали почти без изменений вплоть до первой половины последнего тысячелетия до н. э. Первобытные скотоводы также продолжали заниматься охотой и рыбной ловлей.

Каменный боевой топор и шило из кости овцы, II тысячелетие до н. э.

Поселений древнейшего скотоводческо-земледельческого населения пока обнаружено очень мало. Более известны могильники которое, без сомнений, находились непосредственной близости от поселений. Эти памятники расположены не у самой воды, как у рыболовов, а главным образом по краям низин, где имелись естественные пастбища для скота. В погребениях обнаружены кости домашних животных — козы или овцы, свиньи, реже крупного рогатого скота, что является прямым доказательством наличия скотоводства. Эти могилы содержат каменные предметы и оружие, иногда и глиняные сосуды. Найденные в этих могилах предметы, по сравнению с аналогичными предметами предшествующего периода, указывают на более совершенную технику их изготовления. Особенно хорошо обработаны и отшлифованы каменные топоры со сверленым проухом для рукоятки. Следовательно, в данный период люди научились уже сверлить камень. Эти прекрасно обработанные проушные топоры представляли собой не орудия труда, а боевое оружие, что свидетельствует об учащении межплеменных столкновений.

Земледелие велось вначале на небольших участках. Лес на этих участках выжигался, а почва разрыхлялась деревянной или каменной мотыгой.

С постепенным ростом производства человеческий труд стал давать некоторые, хотя и случайные, излишки, которые могли быть использованы для обмена с соседними общинами. В связи с этим в рассматриваемый период наблюдается некоторое оживление обмена. Обмен происходил все же в незначительных размерах и носил случайный характер. От соседних племен путем обмена поступали отдельные предметы, изготовленные из редких в Эстонии материалов, например, из кремня, а также украшения из янтаря, добываемого на юго-восточном побережье Балтийского моря. Первые изделия из металла также поступили сюда путем обмена.

Появление бронзовых и железных орудий. Первые изделия из металла – меди или чаще бронзы, т. е. сплава меди с оловом, появляются в Прибалтике примерно в середине II тысячелетия. Обмен был еще слабо развит, поэтому количество бронзовых предметов очень невелико, и бронзовый век в Прибалтике, в общем, беден металлом. Тем не менее со второй половины II тысячелетия внедряется литье бронзы и на месте. Из найденных в Эстонии бронзовых предметов, помимо топоров и наконечников копий, следует особенно отметить два серпа, являющихся первыми известными нам на территории Эстонии металлическими земледельческими орудиями.

Бронзовые, каменные и костяные предметы (II и I тысячелетия до н. э.).

1 – бронзовый наконечник копья; 2 – каменное долото; 3 – костяная булавка для скрепления одежды; 4 – бронзовый втульчатый топор; 5 – костяной наконечник гарпуна; 6 – бронзовый серп.

В середине последнего тысячелетия появляются орудия из железа — наступает железный век. Железа вначале было мало. В дальнейшем, однако, с началом добывания железа из местных болотных руд, а также с ростом обмена, железо, как увидим ниже, нашло широкое применение и приобрело огромное значение для развития производительных сил. По словам Ф. Энгельса, железо — важнейшее из всех видов сырья, сыгравших революционную роль в истории. Тем не менее до самого конца рассматриваемого периода металлы (как бронза, так и железо) все еще применялись в незначительном количестве. Вплоть до начала нашей эры основными материалами для изготовления орудий труда продолжали служить, помимо дерева, камень и кость. В обработке этих материалов были достигнуты новые успехи. Наряду с достижениями в изготовлении разных орудий, чем занимались мужчины, многообразнее стал и женский труд — распространилось ткачество.

Большее значение, чем развитие домашнего производства, имели, однако, успехи, достигнутые в основных отраслях хозяйства —скотоводстве и земледелии. Изучение поселений этого периода показывает, что к середине последнего тысячелетия до н. э. скотоводство приобрело большее хозяйственное значение, чем охота. Из найденных в этих поселениях костей животных четыре пятых принадлежат домашним животным и только одна пятая — диким. Охота и рыбная ловля продолжали и в дальнейшем играть значительную роль, но по сравнению со скотоводством и земледелием они все более отходили на задний план.

Переход к отцовскому роду. С развитием скотоводства и земледелия учащаются столкновения и усиливается борьба между племенами за обладание лучшими угодьями. Поэтому начиная с середины последнего тысячелетия до н. э., наряду с незащищенными или открытыми поселениями, мы встречаем и укрепленные поселения — городища. Отдельная община выбирала себе для поселения холм или мыс с крутыми склонами, укрепляя его в случае необходимости земляными и каменными валами и бревенчатыми стенами. Такое укрепленное поселение обнаружено, например, на острове Сааремаа (в Асва Ориссаареского района). Остатки аналогичных поселений сохранились в Иру, вблизи Таллина, а также в некоторых других городищах.

Кроме укрепленных поселений, для второй половины последнего тысячелетия до н. э. характерны также круглые, сложенные из камней и земли курганы, сменившие прежние грунтовые могилы. В каждом кургане захоронено в течение известного времени несколько покойников. Курганы встречаются обычно целыми группами, образовавшимися на протяжении нескольких веков. Несколько расположенных по соседству курганных групп означают, по-видимому, место обитания целого рода. Образовавшиеся в течение веков большие группы курганов свидетельствуют о постепенном росте древних общин.

Рост производства в особенности развитие скотоводства, вызвал изменения и в общественных отношениях. Скотоводство являлось первоначально занятием мужчин. Оно возникло из охоты — охотники стали приносить домой детенышей животных и приручать их. В связи с развитием скотоводства возросла роль мужчин в добывании средств существования. Значение женского труда в производстве относительно уменьшилось. В силу этого произошел переход от материнского рода к отцовскому (патриархату), где счет родства велся по мужской линии. С ростом производительных сил крепли также связи внутри племени, развивалась племенная организация.

Связи древнего населения Эстонии с балтийскими, славянскими и германскими племенами. Ввиду того, что между памятниками скотоводов и материальной культурой охотничье-рыболовческого населения не прослеживается преемственной связи и первые, по-видимому, представляют в Прибалтике совершенно новое явление, есть основание полагать, что их появление было связано с проникновением сюда новых этнических элементов, а именно ранних балтийских (латышско-литовских) племен. Близкое родство балтийских языков со славянскими свидетельствует о том, что они когда-то составляли одну языковую общность.

Обнаруженные в Эстонии могилы скотоводов и найденные в них предметы являются совершенно сходными с соответствующими памятниками, выявленными на территориях Латвии и Литвы. Примерно в тот же период в прибалтийско-финские языке, в том числе и в язык предков эстонских племен, проникает значительное количество слов балтийского происхождения. Примечателен тот факт, что многие из этих слов связаны именно со скотоводством (например, härg бык, вол; oinas — баран; южноэстонское vohe — коза). Другие же слова обозначают родственные и племенные связи (nõbu — двоюродный брат, двоюродная сестра; mõrsja — невеста; hõim — племя и др.), а некоторые — даже части тела (kael — шея; hammas — зуб).

По-видимому, в среду крайне редкого финно-угорского охотничье-рыболовческого населения Прибалтики в начале II тысячелетия стали проникать балтийские племена, которые наряду с охотой и рыбной ловлей занимались уже и первобытным скотоводством и земледелием. Между местным финно-угорским населением и пришлыми балтийскими племенами сложились, по-видимому, в общем мирные и даже дружественные отношения, хотя бывали, естественно, и столкновения. Между обоими племенами возникали брачные связи, перенимался друг от друга трудовой опыт, заимствовались явления культуры, смешивались языки.

В результате продолжительного совместного проживания и взаимного общения эти племена в течение последующих веков слились, причем к югу от реки Даугавы (Западная Двина) в основном победила балтийская речь, а к северу вышла победительницей финно-угорская речь. Судя по тому, что к середине последнего тысячелетия до н. э. к югу и к северу от Даугавы сложились отличные друг от друга типы памятников, можно полагать, что к этому времени процесс консолидации различных этнических элементов был уже в основном закончен; на севере сложились эстонско-ливские племена, а на юге — литовско-латышские.

В I тысячелетии до н. э. прибалтийско-финские племена, в том числе и предки эстонцев, пришли в соприкосновение со славянскими племенами. Раннеславянские племена обитали в бассейнах Одера и Вислы, достигая на севере южного побережья Балтийского моря. Археологические и языковые данные свидетельствуют о том, что у древнеэстонских племен установились непосредственные связи с западнославянскими племенами (венедами), обитавшими в низовьях Вислы. Отсюда название славян в эстонском и других западнофинских языках — vened, venelased, — перенесенное впоследствии на восточных славян.

Из наиболее ранних заимствований из славянских языков следует отметить такие, как und — уда и koonal — кудель, или связанное со строительной техникой hirs — жердь, далее ike — ярмо (древнее «иго») и. др. Судя по языковым и этнографическим данным, племена Восточной Прибалтики восприняли от славян первое пахотное орудие — примитивное рало. Таким образом в конце этого периода получает начало первобытное пашенное земледелие с использованием скота в качестве тягловой силы.

На протяжении последующих столетий связи эстонских племен со славянскими продолжали крепнуть и развиваться и явились важным фактором, содействовавшим социально-экономическому развитию древних эстонских племен.

В первом тысячелетии до н. э. древние эстонцы и другие прибалтийско-финские племена пришли в тесное соприкосновение также с германскими племенами, с древними скандинавами, населявшими западном побережье Балтийского моря. От последних прибалтийско-финские языки, в том числе и эстонский, восприняли ряд слов, из которых некоторые связаны с земледелием и общественными отношениями, например, ader — paлo (по-видимому, несколько усовершенствованное), kuningas — король (в смысле старейшина или военачальника), mõõk — мeч и др.

§ 3. РАЗЛОЖЕНИЕ ПEРВОБЬІТНО-ОБЩИННОГО СТРОЯ И ПЕРЕХОД К КЛACCOBOMУ ОБЩЕСТВУ (I ТЫСЯЧЕЛЕТИЕ Н. Э.)

Превращение земледелия в основу хозяйства. Начиная с первых веков нашей эры основой хозяйства древних эстонских племен становится земледелие, хотя скотоводство продолжает занимать важное место в хозяйстве. Остальные отрасли производства (рыбная ловля, охота, бортничество, домашнее ремесло) имело по сравнению с ними лишь подсобное значение. Поэтому на дальнейшее формирование общественных отношений решающее влияние имело развитие земледелия и землевладельческих отношений.

В земледелии по—прежнему играла большую роль подсечная система. С участка, намеченного под посев, лес выжигался; затем земля разрыхлялась мотыгой и суковаткой. Последняя представляла собой примитивную борону, состоявшую из части ствола ели с подрубленными и заостренными сучьями. Подсека засевалась в течение двух-трех лет, а когда почва истощалась, участок забрасывался и вместо него под посев расчищался новый. По истечении 15-20 лет, когда на прежней подсеке вырастал лес, он снова выжигался, а земля опять засевалась. Подсечная система давала хорошие урожаи, но требовала много земли и рабочей силы. Наличие в эстонском языке того времени таких слов, как ader — рало, põld — поле, vagu — борозда, упомянутого уже ike ярмо и др., говорит о том, что наряду с подсечным земледелием существовали уже и зачатки пашенного, с применением простого типа рала и использованием скота в качестве тягловой силы. Помимо ячменя, гороха и репы в начале нашей эры сеяли уже и лен.

Вскрытая каменная могила с oградками (III—IV века). Более мелкие камни и земля, заполняющие оградки, удалены.

О росте хозяйственной роли земледелия наглядно свидетельствует характер распространения памятников — могильников и городищ. С прежних сравнительно ограниченных территорий они распространяются теперь на значительно более обширные пространства, преимущественно в более возвышенных районах, окрестностях современных городов Тарту, Вильянди, Пайде, Тюри и Раквере. Из памятников первой половины этого периода (I—IV века) наиболее примечательны широкие, плоские, сложенные из больших камней и земли могильные сооружения. Каждая такая могила, имеющая несколько десятков метров в длину и с десяток метров в ширину, состоит из ряда огороженных крупными валунами прямоугольных камер, или оградок. Каждая оградка содержит несколько захоронений (обычно трупосожжений) вместе с вещами, положенными в могилу для воображаемой «потусторонней жизни».

Обнаруженные в могильниках многочисленные железные и бронзовые вещи свидетельствуют о том, что металлы прочно вошли в обиход. Техника их обработки достигла заметного развития. Большое количество привозной бронзы говорит о том, что обмен, хотя и сохранял межплеменной характер, стал вполне регулярным. Железо было не только привозным, но и добывалось уже из местных болотных руд.

Освоение новых земель вызывало более широкое расселение людей; поэтому укрепленные городища, которые раньше являлись постоянными поселениями, превращаются теперь во временные убежища, используемые только в случае вражеского нападения.

Разложение родовых отношений. Судя по характеру коллективных каменных могил с оградками, их следует считать усыпальницами больших семей. Большой семьей, или семейной общиной, называется семья, состоящая из нескольких поколений ближайших родственников, потомков одного предка, которых объединяет общее хозяйство и общая собственность на средства производства. Уже в предыдущем периоде можно проследить, как с ростом производительных сил и увеличением числа членов рода прежние родовые общины начинают расчленяться на семейные общины. В рассматриваемый период семейная община стала основной общественно-экономической ячейкой. Эта новая общественная форма была обусловлена уровнем развития производства, особенно той большой ролью, которую в хозяйстве играло подсечное земледелие. Последнее требовало совместной работы нескольких десятков взрослых людей.

Освоение новых земель привело к расселению этих коллективов — больших семей — из своих прежних родовых центров на большие пространства. Это, как уже сказано, отражается в распространении памятников на более обширные территории, а также в превращении укрепленных поселений во временные убежища. Развитие хозяйства обусловило таким образом, с одной стороны, рост населения, а с другой стороны, привело к неизбежному расчленению родов на более мелкие коллективы, на большие семьи, в которых каждая в отдельности составляла самостоятельную производственную единицу. Несмотря на разложение родовых отношений, в первых веках нашей эры племенные связи, по-видимому, еще сохраняют свою силу. Ни в предшествующие, ни в последующие периоды особенности культуры отдельных эстонских племен, а вместе с тем и границы населяемых ими территорий, не прослеживаются по археологическим памятникам с такой четкостью, как именно в эти века. Территории этих племен совпадают в общих чертах с районами основных эстонских языковых диалектов и дают таким образом возможность выделить три племенные группы эстонцев: северную, западную (сааре-ляэнескую) и южную.

Развитие пашенного земледелия. Возникновение частнособственнических отношений. Примерно со второй половины рассматриваемого периода, т. е. с середины I тысячелетия, начинают все более явственно выступать признаки разложения первобытно-общинных отношений. Это явилось результатом дальнейшего развития всех отраслей производства, в особенности распространения пашенного земледелия с применением сохи на живом тягле. Вошедшее во второй половине I тысячелетия в эстонский язык русское название сохи (sahk) указывает на появление нового типа пашенного орудия, более совершенного по сравнению с примитивным однозубым ралом. При помощи сохи на живом тягле малая (обычная) семья была в состоянии сама обработать необходимый ей для пропитания участок земли. Пашенная земля продолжала оставаться в собственности общины, но время от времени перераспределялась между входившими в общину семьями, каждая из которых обрабатывала свой участок самостоятельно. Таким образом малая семья становилась в известной мере независимой от семейной общины. Скот также перешел в собственность отдельных семей. С появлением все более специализированных и производительных железных и стальных орудий труда ремесло все более совершенствовалось. Ремесло, служившее ранее удовлетворению нужд всей общины, становилось делом отдельных мастеров. Все, что создавалось трудом отдельной семьи или каким-либо мастером (кузнецом и т. п.), делалось частной собственностью этой семьи или мастера. Так в результате роста производительных сил образовалась частная собственность, наряду с которой, однако, продолжала существовать в течение весьма длительного периода и общинная собственность.

Собственность отдельных семей стала частной собственностью тогда, когда появилась возможность извлечения на ее основе прибавочного продукта и тем самым эксплуатации человека человеком. Первой формой эксплуатации было рабство. Рабство возникло после того, как с развитием производительных сил человеческий труд стал давать не только минимум продуктов, необходимый для собственного потребления, но и некоторый излишек. Этот излишек присваивался, как прибавочный продукт, безвозмездно рабовладельцем.

Рабов давала первоначально война. Пленных в древнейшие времена убивали, позже, с появлением возможности извлечения прибавочного продукта, их оставляли в живых и принуждали работать. В Эстонии рабство получило свое начало, вероятно, уже в последнем тысячелетии до н. э., однако более широко оно стало распространяться только с середины I тысячелетия. Рабов имели по преимуществу богатые семьи. Несмотря на то, что рабство носило здесь характер так называемого патриархального рабства, при котором труд рабов не являлся основой производства, эксплуатация их рабочей силы сыграла в рассматриваемый период значительную роль в дальнейшем накоплении богатств у имущих семей и росте имущественного неравенства.

Некоторое имущественное неравенство возникло уже в патриархальном родовом обществе. Родовые старейшины и главы больших семей использовали свое положение для накопления в своих руках богатств. Начиная с середины I тысячелетия возрастает количество зарытых в землю кладов. В это же время все чаще появляются отдельные погребения с особенно ценными предметами. Это свидетельствует о резком усилении имущественной дифференциации, что было результатом роста производительных сил, индивидуализации производства и возникновения частнособственнических отношений.

Этот процесс четко отражается в археологических памятниках второй половины I тысячелетия. В V—VI веках прекращают свое существование характерные для предшествующего периода крупные коллективные могильные сооружения с оградками. Их сменяют одиночные погребения. Поскольку у древних эстонцев продолжали существовать каменные могильники, они расширялись уже не путем пристройки к ним совместными силами общины больших оград, а путем добавления лишь небольших груд камней, на месте отдельных захоронений.

Примером характерных для этого периода погребений, выделяющихся среди других наличием здесь особенно драгоценных предметов, может служить захоронение, обнаруженное в Киримяэ (на северо-западе Эстонии), со значительным количеством серебряных и бронзовых украшений и ценного оружия. Клады (например, в Кардла, близ Тарту) содержали ценные, технически хорошо выработанные шейные гривны, браслеты и пряжки из серебра, а иногда и золота, которыми украшали себя представители богатой родо-племенной знати. К концу периода — IX и Х векам — относится значительное количество кладов серебряных (арабских и византийских) монет. Эти клады составляли богатство отдельных имущих семей и свидетельствуют о развитии меновой торговли.

Возникновение и развитие территориальной о6щины. Таким образом, в недрах общины постепенно растет имущественное неравенство, а у ее членов возникают противоречивые экономические и общественные интересы. Это со временем приводит к тому, что прежняя связанная кровным родством община сменяется так называемой территориальной, или соседской общиной.

Территориальная община основывается уже не на родстве ее членов, а только на известной общности их хозяйственных интересов. Члены общины могли происходить из разных родов. Представляя последний этап первобытно-общинного строя, переходный к классовому обществу, территориальная община носит двойственный характер: с одной стороны, она основывается на общественной собственности и коллективном труде, с другой же стороны, в ней существуют индивидуальное производство и частная собственность обособленных малых семей. В собственности общины находились подсеки, пастбища, луга, рыболовные угодья и т. д. Частную собственность малых семей составляли приусадебная земля, постройки, скот, орудия труда и разное домашнее имущество. Первоначально собственностью общины была и пашенная земля; она время от времени перераспределялась между членами общины. Позднее отдельные семьи, прежде всего представители богатой верхушки, стали удерживать полученные ими наделы, превращая эти участки в свое частное владение. Возникновение частной собственности на землю основное средство производства — имело огромное историческое значение: оно укрепляло частную собственность на все другие средства производства (скот, орудия труда и т. д.) и оказало большое влияние на дальнейшее развитие общественных отношений.

В территориальной общине, как уже отмечалось, не существовало более имущественного равенства; в ней выделялись богатые семьи, которые владели большим количеством скота, орудий труда и других богатств, а также большим количеством рабов, что давало таким семьям возможность увеличивать с течением времени свои частные земельные владения. Хозяйства богатых семей постепенно все больше обособлялись от общины. Скопление богатств, в особенности же земельных владений, в руках отдельных богатых семей позволило им занять господствующее положение в обществе. Так среди прежних равноправных общинников возникло и все более росло имущественное, а тем самым и социальное неравенство, явившееся позже основой формирования антагонистического классового общества.

Накопление богатств в руках имущей верхушки сопровождается учащением вооруженных столкновений, начинающих теперь принимать характер организованных войн, главной целью которых становится грабеж, захват добычи, в особенности рабов. Об учащении столкновений наглядно свидетельствует усиленное укрепление прежних городищ и постройка новых. Это прослеживается особенно с VI века. В то время, а также в последующие века, неоднократно укреплялось, например, городище Иру; тогда же были построены городище Рыуге на юго-востоке Эстонии, городище Пээду и ряд других укрепленных пунктов в окрестностях Тарту. В городищах сидели верхи родо-племенной знати, масса же общинников жила в соседних открытых поселениях.

Расширение экономических связей, а также возросшая в результате участившихся войн необходимость в самообороне способствовали объединению сельских общин в более крупные единицы, которые древние эстонцы называли кихелькондами. Кихельконды, в свою очередь, объединялись в более крупные союзы мааконды («земли»).

Во второй половине I тысячелетия наблюдается, таким образом, быстрый распад первобытно-общинного строя. Этот период следует рассматривать в истории эстонских племен как переходный этап к классовому обществу

Сношения с соседями. По мере роста производства и дальнейшего развития общественного разделения труда крепли и связи с соседями. Прежний межплеменной обмен к концу периода перерос в непосредственную торговлю с соседними странами и городскими центрами.

Восточнославянские племена и их соседи в IX столетии.

Продолжались оживлённые отношения с балтийскими племенами. В первых веках н. э. прослеживаются по археологическим данным также связи с германскими и западнославянскими племенами. С V—VI веков эстонские племена приходят в непосредственное соприкосновение с восточнославянскими соседями. Наиболее северное из восточнославянских племен, кривичи и словене, продвинулись в это время с верховьев Днепра в бассейн реки Великой, в Причудье и Приильменье. Часть кривичей проникла в юго-восточные районы Эстонии. Здесь, видимо, имело место даже смешение славянского населения с эстонским.

Общественно-экономическое развитие восточнославянских племен протекало во второй половине I тысячелетия быстрее, чем прибалтийских племен. Археологические находки показывают, что на территорию Эстонии путем торгового обмена попадали различные предметы, в частности серебряные украшения, из передового восточнославянского центра в районе позднейшего Киева, где в рассматриваемые столетия складывались государственные образования, на основе которых возникло Древнерусское государство.

Ряд вошедших в эстонский язык русских слов указывает на то, что эстонские племена восприняли от своих славянских соседей много новых типов орудии труда, в особенности связанных с земледелием и ремеслом. Кроме уже упомянутого sahk, можно назвать, к примеру, sirp (серп), а также связанные с ткачеством и прядением värten (веретено), piird (бердо) и другие.

Верования и народная поэзия. Мировоззрение и общественное сознание древних эстонцев, как и других народов, стоявших на той же ступени развития, выражалось в религиозных представлениях, в соответствующих обрядах и в народной поэзии. Первобытный человек был беспомощен перед непонятными ему силами природы считал их таинственными и сверхъестественными. Он стремился воздействовать на них разными путями – заклинанием, почитанием, увещеванием и дарами. Религия древних эстонцев, как и других племен в условиях первобытно-общинного строя, состояла в основном в анимизме. Анимизм (от латинского слова anima — душа) заключается в представлении, что предметы и явления природы имеют душу и требуют соответствующего к ним отношения.

Изменения в образе жизни общества вызывали изменения в религии и народном творчестве. Большую роль в условиях родового строя играл культ родовых предков. Первобытный человек верил, что души покойников продолжают жить и после смерти человека, поддерживают связь с живыми родственниками и помогают своим потомкам. Поэтому умершим строили могильные сооружения, приносили дары оказывали всяческое почитание. Культ умерших был явно направлен на укрепление родовых связей. Древняя религия и народное творчество служили экономическому строю того времени и укрепляли его. Первобытные люди почитали также силы природы, разных духов, особенно «духов-покровителей», от которых якобы зависели урожай и благополучие стада или же удача во время охоты и лова. Этим духам приносили жертвы и для воздействия на них занимались колдовством, в особенности в священных рощах, у священных камней и вод.

Старая эстонская народная песня и ее характерная стихотворная форма восходит к очень далекому прошлому, по-видимому, ко времени до начала нашей эры. Хотя большинство дошедших до нас старинных народных песен было создано позже, есть основание полагать, что некоторые из них бытовали уже в описываемый период. Таковы, например, магические урожайные песни, которые особенно распространены в исконных земледельческих районах Эстонии. Для этих песен характерно обращение крестьянина к полю; в них сохранилось много элементов, имеющих очень древнее происхождение. В обрядовых песнях, особенно в свадебных песнях, а также в плачах, связанных с обрядами погребения, также содержатся очень древние элементы. Из прозаического фольклора наиболее древними по своему происхождению являются сказания (например, о «духах-покровителях»), пословицы и загадки. Насколько можно судить по дошедшим до нас древним элементам, фольклор того времени по своему содержанию является типичным творчеством земледельческо-скотоводческого общества. Фольклор сохранял и передавал из поколения в поколение старые традиции, опыт и воззрения. Древнее народное творчество эстонцев, так же как и их материальная культура, отражает тесные дружественные связи с соседними восточнославянскими племенами. Об этом говорят многие общие черты в древних эстонских и русских народных обрядах, в частности в календарных обрядах, а также заимствованные у русских мотивы в старинных эстонских народных песнях.*

* Печатается по второму изданию Института истории Академии наук Эстонской ССР «История Эстонской ССР (с древнейших времен до наших дней)» под редакцией Г. И. Наана (Эстонское государственное издательство, Таллин, 1958).

17 мая исполнился 101 год со дня рождения выдающегося советского учёного эстонского происхождения - академика Густава Иоганновича Наана, выдвинувшего гипотезу симметричной Вселенной, согласно которой наряду с обычным миром существует антимир.

Матёрый эстонский человечище

Личности, по масштабу мышления подобные Густаву Наану, рождаются обычно раз в сто лет в количестве один на миллион. Про таких как он, смело можно повторить знаменитые слова Ленина касательно Толстого: «какая глыба! какой матерый человечище!». Будучи человеком разносторонним, Наан не только занимался наукой и философией, но также интересовался политикой, не боялся высказывать и отстаивать свои идеологические убеждения, за что в хрущёвские времена прослыл «сталинистом», а в обретшей «независимость» Эстонии был предан забвению.

В своей книге «Реакционная сущность идеологии эстонских буржуазных националистов» Наан писал, что «буржуазно-националистическая идеология была и есть глубоко враждебна народным массам. Буржуазные националисты — кровные враги эстонского народа». Будучи убеждённым сторонником союзных отношений Эстонии и России, Наан был уверен, что вне такого союза эстонцы как народ исчезнут в течение «ближайших веков».

Путь воина

Густав Наан родился 17 мая 1919 года в в рыбацкой семье эстонских переселенцев, проживавших в селе Лифляндском (ныне микрорайон Большого Камня) неподалёку от Владивостока. В этом же селе Наан закончил начальную эстоноязычную (!) школу.

Закончив с золотой медалью среднюю школу, Наан в 1937 году по комсомольской путёвке был направлен на учёбу в Ленинградский государственный университет, где поступил на физический факультет. Помимо науки он увлёкся спортивной стрельбой, закончив курсы снайперов.

В 1941 году после нападения гитлеровской Германии на СССР Наан отказался от данной студентам ЛГУ брони и добровольцем вступил в один из формировавшихся партизанских отрядов, предназначенных для диверсионных действий в тылу врага. После ранения был эвакуирован для лечения в Вологду, а выздоровев, стал ротным командиром в свежесформованном 8-м Эстонском стрелковом корпусе.

В 1943 году Наана переводят в Штаб эстонского партизанского движения в распоряжение легендарного СМЕРШ. После освобождения Эстонии от гитлеровцев Наан занимается восстановлением работы советских партийных и хозяйственных органов.

За свой вклад в победу на нацистской Германией Наан был награждён орденом Красной звезды (1943) и медалью «За боевые заслуги» (1945).

На научном и идеологическом фронтах

В 1945 году Густаву Наан вернулся в Москву, где закончил Высшую партийную школу ЦК ВКП (б). Он отказался от предложения стать 1-м секретарём ЦК эстонской компартии, поскольку вновь увлёкся наукой – в этот раз логикой и историей.

В 1950 году Наан становится директором Исторического института Академии наук Эстонской ССР, а затем и её академиком. Его увлекают космология и астрономия. Одновременно с этим Наана назначают секретарём по идеологии ЦК ЭКП, а позже выбирают народным депутатом Верховного совета ЭССР.

В 1963 году недоброжелатели «сталиниста» Наана добиваются публикации в журнале «Крокодил» фельетона, в котором карикатурно высмеиваются его якобы «мелкобуржуазные замашки». Разразился громкий скандал, в итоге которого Наан потерял все свои позиции в Академии наук и партийной номенклатуре ЭССР.

Поверженного титана приглашают на работу старшим научным сотрудником в Тыраверескую обсерваторию. Поскольку своей квартиры у него нет, Наану приходиться жить прямо в рабочем кабинете.

Постепенно, шаг за шагом Наан возвращается на научный Олимп. Главным делом его жизни стало издание Эстонской советской энциклопедии – знаменитой ENE, главным редактором которой он был с 1966 по 1989 год.

Смерть красного академика

После выхода Эстонии из состава СССР и развала самого Союза академик Наан, как и многие другие пенсионеры, жил в бедности. Чтобы хоть как-то свести концы с концами, он продавал мебель и вещи из своей квартиры.

Когда семья его брата предложила ему помощь, Наан отверг её, сказав: «если они хотят, чтобы я умер от голода, я так и сделаю». В начале 1994 году он заболел воспалением лёгких и умер 12 января.

Осматривавший тело академика врач диагностировал в качестве причины смерти инфаркт. Похоронили великого эстонского учёного на таллинском Метсакальмисту (Лесном кладбище).

Аллан Хантсом

Подписывайтесь на Telegram-канал "Эстляндских ведомостей"!